06.09.2023г.

Исторические напёрстки


Положение страны и вооружённых сил воюющей страны было критическим. После прорыва войсками противника основных линий обороны зацепиться за новые возможности не было, их просто не существовало. О стратегических резервах не вспоминали уже с апреля месяца, все оперативные ввели в бои к концу лета. Мобилизацию проводить было бессмысленно, здоровые и условно годные мужчины находились в строю, были отвратительно вооружены и экипированы.

Укрепрайон, прикрывающий столицу, на который возлагали надежды до подхода обещанных могучим союзником подкреплений, рухнул за десять суток, хотя ранее на его захват (о, где те благословенные времена!) ушло несколько месяцев и стоило врагу огромных потерь... Правительство «войны до последнего гражданина» уходит в отставку, новое объявляет об эвакуации населения из зоны возможных боевых действий.

Настойчиво взывает к политическим партнёрам изготовившегося к последнему броску «агрессора» начать переговоры без предварительных условий (не вылезая из бункеров под постоянными точечными бомбардировками). Посредники сообщают: никакого диалога не будет, пока не объявлена демилитаризация в одностороннем порядке, не прекращён огонь и не начался отвод войск в места постоянной дислокации. С обязательным уведомлением мирового сообщества о полном разрыве военно-политических отношений с союзником, втравившим несчастных избиваемых в страшную войну.

Никаких совпадений и аналогий, просто описываю первые сентябрьские дни 79-тилетней давности, а речь идёт о Финляндии 1944-го. А вчера была памятная дата, когда Хельсинки принял условия Советского Союза под угрозой полного военного разгрома и оккупации: разорвать все отношения с Третьим Рейхом, вышвырнуть немецкие войска до 15-го сентября и прислать делегацию для переговоров в Москву. Последние выстрелы за прорванным летом укрепрайоном Карельского перешейка прозвучали утром 6-го сентября.





Вскоре состоялись переговоры, настоятельно продвигаемые шведским правительством при незримом участии американцев. Немцев частью выбили с территории Финляндии, часть пленили или интернировали. Аэродромы Страны Тысячи Озёр перешли под контроль Советских ВВС, армия лишалась всех тяжёлых вооружений, за два месяца должна быть распущена и перейти в «состояние мирного времени». Все территориальные уступки 1940-го (область Печенги) аннулировались, полуостров Порккала-Удд на половину века брался СССР в аренду, Аландские острова демилитаризировались полностью.

Пленные и перемещённые лица обменивались по принципу «всех на всех», Финляндия выплачивала возмещение за причинённый ущерб за время войны товарами на сумму 300 млн. американских долларов, возвращала награбленное государственное и частное имущество советской стороне. Не забыв о военном снаряжении, технике и вооружениях Третьего Рейха. И самое главное требование, из-за которого капитуляция финнов так долго не могла состояться, — в Суоми объявлялись вне закона все фашистские, националистические структуры, организации и общества.



Глазами врага.

А теперь к главной теме статьи, постараюсь коротенько (за час-другой) ответить на просьбы Читателей и растолковать причины начала Великой Отечественной войны. Почему Гитлер настолько был уверен, что его блицкриг уничтожит в течение лета-осени Советский Союз и Красную Армию. Причин здесь много, но главной была подробная информация Хельсинки по результатам Зимней Войны 1939-1940 гг.

Позже выяснилось, что она хромала изрядной тенденциозностью, но высшее руководство вермахта получило очень хорошее представление о сильных и слабых сторонах РККА. Посчитало, что фюрер прав и Советский Союз является «колоссом на глиняных ногах». Чтобы потом в мемуарах не писали битые фельдмаршалы и генералы Третьего Рейха (мол, мы были против бла-бла-бла), именно толстые тома финских аналитических отчётов, рапортов, боевых донесений стали основой плана «Барбаросса» с показателями темпов продвижения войск, оценкой боеспособности наших военных Округов, особенностями тактики и общего управления РККА.

Финские генералы Зимней Войны (Талвела, Эквист, Эстерман, Хейнрикс и т.д.) после мирного Договора 1940-го и по самый май 1941-го не вылезали из оперативных отделов германского Генштаба, благодаря им планировщики блицкрига Гальдер и Паулюс заложили в «Барбароссу» несколько вводных. Часть оказалась верна, но некоторые моменты впоследствии стоили вермахту огромных потерь. А нацистской «молниеносной войне» — ошибочной оценки сроков разгрома РККА в пограничных сражениях на Украине и ленинградском направлении, потере темпов наступления в начале осени 1941-го.

Итак, уже второго октября 1940-го отдел «Иностранных Армий «Восток»» IV-го обер-квартирмейстера Генерального штаба сухопутных войск Германии распространил под грифом «секретно» документ под названием «Опыт финско-русской войны», где было написано в преамбуле:

«Нижеследующий анализ основан на отдельных отчётах об опыте, полученных из финских источников, которые явно недостаточны для того, чтобы составить полное, соответствующее действительности, представление о РККА».

Документ весьма правдивый, объяснявший неудачи Красной Армии на первом этапе финской кампании. Составлялся на основе как победных реляций финских генералов, так и на полученных немцами материалах допросов наших пленных. Выводы были сделаны верные, но с надеждой, что наше командование увидело свои вопиющие промахи... и не успело их исправить перед летней грозой 1941-го.






Для справки.

Ещё до «октябрьского дипломатического кризиса», когда Советский Союз предложил Финляндии отодвинуть государственную границу от Ленинграда и предложил взамен карельские земли — план Финской Войны был готов в мае, на нём стояла подпись начальника Генерального штаба РККА Бориса Шапошникова. Когда товарищ Сталин собрал совещание Главного Военного Совета, то оказался крайне недоволен военными планировщиками, сказавшими: победа будет обязательно, с минимальными потерями, но война продлится минимум пять месяцев, может чуть больше. Это Иосифа Виссарионовича категорически не устроило, он раздражённо бросил начальнику ГэШа:

«Вы требуете столь значительных сил и средств для разрешения успешного дела с такой слабой страной, как Финляндия. Нет необходимости в таком количестве».

На основании каких данных такой вывод был сделан — не суть, «старая гвардия» в лице Молотова, Ворошилова, Будённого и неистового Мехлиса с треском на том совещании план Шапошникова прокатила, дав приказ самонадеянному начальнику Ленинградского военного Округа (ЛВО) Кириллу Мерецкову изобразить его план, в общих чертах предъявленный на обсуждении. Детальным он стал 29-го октября 1939-го на очередном Военном Совете и представлял собой «советский блицкриг» по образу и подобию германского в Польше. Финляндию Мерецков обещал размотать за две недели и только силами Ленинградского военного Округа.



Что случилось потом — не тема данной статьи, но «блицкрига» не вышло, 30-го ноября СССР начал войну против Финляндии, уже на вторые сутки начались системные проблемы на Карельском перешейке, наступление застопорилось по причине отсутствия связи и недостаточного снабжения. Красноармейцы были отвратительно экипированы, плохо одеты и обуты для Зимней Войны. Вскоре начались массовые обморожения, а бредущие по узким дорогам через Карелию советские дивизии были остановлены малочисленными батальонами финских лыжников, в полигонных условиях расстреливавших наших солдат из пулемётных и снайперских засад.





Выход к «Линии Маннергейма» удалось организовать только через неделю, штурм был кровавым и закончился разгромом наступающих частей. Воспрянувшие духом финны сами перешли в атаку 23-го декабря, но огребли по полной. А попытка Мерецкова перехватить инициативу и вновь пойти на штурм... лучше вообще не вспоминать о том эпизоде, он из советской историографии старательно вымаран. Чуткий Ворошилов засуетился, убедил товарища Сталина вернуться к плану Шапошникова.

Вождь влепил начштабу Ленинградского военного Округа «строгача» и пообещал поставить к стенке, если тот не наведёт порядок в войсках, не прекратит позорить РККА «в глазах всего мира», на подмогу из Киевского военного Округа был отправлен Семён Тимошенко.

В январе 1940-го года на заседании Политбюро «план Шапошникова» принимается, далее Зимняя Война идёт по всем правилам военной науки, 11-го февраля на Карельском перешейке начинается генеральное наступление после серьёзной подготовки сил и средств.

За «огненным валом» ударных артиллерийских группировок прорыва идёт пехота, следом танки. Трое суток боёв и... главная полоса финской армии на Выборгском направлении окончательно прорвана. В Хельсинки прониклись и запросили мира. Но выводы у всех иностранных наблюдателей за скоротечной «зимней войной» получились не в пользу РККА, первый этап кампании смазал её блестящее завершение.



Проблемы.

Итак, на основании каких фактов военное командование Третьего Рейха делало свои выводы о «колоссе на глиняных ногах». Все моменты можно почерпнуть из аналитического обзора «Опыт финско-русской войны». С одним уточнением из дней сегодняшних: частные ошибки советских командиров и конкретно Мерецкова (обещавшего Политбюро закончить кампанию к дню рождения Вождя) немцы посчитали порочной системой, пронизавшей Красную Армию после «кровавых репрессий».

Во-первых, была отмечена неспособность РККА правильно разворачивать боевые порядки для наступления, станции выгрузки войск назначались едва ли не произвольно, порой... за 120 километров от линии фронта, войска в сложных погодных условиях брели сквозь слякоть или снег почти без снабжения, а недостаток машин и даже тягловых лошадей парализовал тылы. Снабженцы нагоняли свои соединения через пару недель (в лучшем случае), заставая подразделения в небоеспособном состоянии с полными полевыми лазаретами больных и обмороженных.

Финское командование в отчётах «дойче камрадам» отмечало: многие старшие командиры РККА не умеют водить войска, пренебрегают правилами выставления боевых охранений на марше и отдыхе, не ведут разведку дальше прямой видимости колонн. Жмутся к дорогам, на болотистой и лесистой местности теряются, не могут верно рассчитывать переходы, что приводит к огромному числу отставших и даже заблудившихся групп солдат. А увлечение численностью танков привело к неспособности их правильно обслуживать и ремонтировать в полевых условиях, что стало причиной снижения темпов наступления.



Раатская дорога смерти

Да, танки применялись порой странно, их бросали без инженерной разведки и сопровождающей вплотную пехоты на укреплённые линии обороны или вообще в пустоту на линия обеспечения. В ходе Зимней Войны финны данный феномен так и не раскусили, за них выводы делали немецкие генштабисты. На основе захваченных документов постановили — система отдачи и формулировки приказов в Красной Армии базируются на: «недостаточности разведданных, формируются так неясно, что в большинстве случаев подчинённые не понимают, что намечено и как командир представляет себе выполнение данной задачи. А наличие приказов от командиров дивизий нижестоящим командирам всего на 1-2 дня говорят, что связь в войсках налажена из рук вон плохо».

Так же финны и немцы разобрали день за днём все перемещения наших дивизий в Карелии и пришли к выводу: с ориентированием на месте и чтением карт у младших командиров РККА дела обстоят неважно, а «разграничительных умений» (налаживание соприкосновения с соседями) вообще нет. Часто получалось, что взятые пленные не могли ничего рассказать даже о соседнем батальоне своего полка. Финны ярились и часто пытали красноармейцев, не веря в такое положение дел.

На основании этих данных немцы ввели для танковых и механизированных дивизий «блицкрига» новые суточные нормативы продвижения, отличавшиеся от польской и французской кампаний почти в два раза в сторону увеличения. Посчитали: за счёт усиления разведывательных отрядов дополнительными средствами связи и числа мотоциклистов, им получится с лёгкостью находить в наших боевых порядках бреши, быстро проникать в тыл «пользуясь неразберихой в управлении и отсутствием всякой согласованности в действиях советских частей».

Немецкие пехотные дивизии образца 1941-го получили успокоительные наставления, что у русских танковые части не знают:
«в каком пункте они будут взаимодействовать со своей пехотой, авиацией и артиллерией, по каким дорогам им следует идти и кому они должны передавать сообщения».

Немецкие генштабисты недоверчиво читали рапорты финских коллег, где несколько раз упоминалось невозможное дело: русские разведбаты в составе дивизии на маршах (оказывается) ходят не в авангарде соединения, а в его арьергарде! Грустно, но три таких случая действительно имели место. На основе которых появилось наставление для танковых дивизий вермахта, предписывавшее немецким частям «ловить» наши перемещающиеся части без до-разведки, атаковать не раздумывая.



Но опасаться ситуаций, когда части Красной Армии прочно становятся в оборону. Тут финны, почёсывая синяки и ссадины самолюбия, признавали: в таких случаях боевое охранение выставляется правильно, группы из 15-20 пехотинцев с пулемётами, противотанковым орудием или танком несут службу бдительно, в случае демонстративных атак и даже окружения не бегут, а умело обороняются и ждут подхода основных сил. Но немцы махнули на предупреждение рукой, посчитав такие разведывательные дозоры «элитными частями из идейных коммунистов».



«Риск умеренный».

Нужно отдать должное составителям Доклада «Опыт финско-русской войны», немецкие аналитики-квартирмейстеры в разделе «Угрозы наступательным действиям вермахта» перечислили все подмеченные битыми на втором этапе кампании финнами сильные стороны РККА. Они больше относились к тактическому звену, оперативный уровень планирования и управления был признан архаичным, главная проблема ждала бравых «дойче зольдатен» в лице неистовых атак русской пехоты, «шедшей вперёд с большим воодушевлением, невзирая на потери».

Правда, причины такого «подъёма» объяснялись в русле дешёвой пропаганды. Мол, жидо-комиссары успешно формировали у бойцов образ «зверского финна-недочеловека», а всех колеблющихся командиры расстреливали на месте. На самом деле (это было высказано в качестве допущения в Докладе) пехотинцы уверенно шли в атаку после правильно проведённых артиллерийских подготовок, доверяя меткости своих пушкарей и впечатлённые мощью огня. Немцы предупреждали в наставлениях перед «блицкригом»: переходить к обороне части вермахта обязаны быстро и готовить позиции, словно на дворе Первая мировая.

Закапываться в землю глубоко, в несколько эшелонов, поскольку «русские в наступлении не жалеют снарядов», во время боёв на Карельском перешейке в полосе наступления одного полка (полтора километра по фронту) было выпущено за два часа более 10-ти тысяч снарядов. Что говорило об умении собирать артиллерийские «кулаки» до трёхсот стволов, использовать их умело и эффективно. Отразить такие атаки считалось невозможно даже в теории, поскольку каждый пехотный батальон РККА, устремлявшийся в атаку после артналётов, имел в своих боевых порядков до 20-ти танков, а в полосе прорыва дивизии их начитывалось не менее двухсот.





То есть... немцы рекомендовали своим командирам соединений не доводить дело до позиционных боёв, чтобы Красная Армия не опомнилась, не начала воевать в своей неторопливой манере массирования огня и ударных соединений. Главной проблемой для финских и немецких стратегов были «батальонные глубокоэшелонированные атаки с использованием множества тактических групп». Да, это приводило к большим потерям и быстрому исчерпанию резервов, но результаты почти всегда достигались.

В «блицкриг» вермахт вкатился наставлениями, что в таких случаях нужно не ввязываться в бои на истощение, не держаться за территорию, а отступать к третьей полосе обороны, где положено иметь сильные мобильные резервы и максимум тяжёлых вооружений. Само собой — вызывать штурмовую авиацию, чтобы сбивать неумолимый накат русской пехоты и танков. Заставлять русских остановиться и начать окапываться, а потом немедля совершать фланговые обходы при контрударах.

Такая тактика принесёт вермахту определённый профит в 1941-м и начале 1942-го, они не раз поблагодарят финнов за сделанные наблюдения. Когда частям РККА в наступлении нельзя ни в коем случае давать закрепляться на захваченных рубежах, красноармейцы быстро строят полевые укрепления, маскируют их и грамотно используют оставшиеся после атак танки. Но при этом чувствительны к обходам, особенно к выходу в собственный тыл даже незначительных механизированных или разведывательных отрядов.

Так были разгромлены многие дивизии нашего второго эшелона в июле-августе и начале сентября первого года войны. Если немцы не медлили с контратаками, конечно, «поскольку выбить советские части с занятых позиций крайне сложно, а дважды занятые позиции они не отдают и защищаются до последнего человека», конец цитаты.





Вермахту при наступлении на подготовленную оборону рекомендовалось использовать очевидную уязвимость наших боевых порядков, тоже выявленную финнами. Заключалась она в недостаточном эшелонировании обороны в глубину (изжита частично была только к концу 1941-го года) и слабом фланговом взаимодействии. Но немцы уже после Смоленского сражения с грустью отмечали, что РККА слишком быстро учится, на стыках батальонов и полков ставит во второй-третий эшелон сильные в огневом отношения подразделения прикрытия.

Столь же быстро решилась и другая проблема, использовать которую немцы планировали максимально быстро, пока Красная Армия не лишится своего артиллерийского могущества. Финны отметили: на первом этапе Зимней Войны мы израсходовали огромное количество боеприпасов без какого-либо внятного результата (как знакомо, не правда?) из-за слабой системы управления огнём. Но к концу кампании дела выправились, советские пушкари перестали засевать снарядами площади, перешли на подавление обороны посредством точных и мощных ударов по укреплённым пунктам и дотам, либо ближним тылам.

Немцы посчитали такие риски умеренными, поскольку планировали захватить господство в воздухе и русских артиллеристов (оказывается, умеющих стрелять не только прямой наводкой, но с закрытых позиций) выбивать армадами своих «штукас» (пикирующий бомбардировщик Junkers Ju.87 Stuka) и не допускать появления на поле боя привязных аэростатов с корректировщиками, благодаря которым финны несли огромные потери, не имея истребительной авиации. Особенно по ночам, пока не были приняты меры по соблюдению светомаскировки.



Junkers Ju.87 Stuka

Ещё одним «умеренным риском» составители Доклада «Опыт русско-финской войны» посчитали неуклюжее использование РККА танковых частей и соединений. Чистая правда, поскольку наклепав тысячи боевых машин, пользоваться Красная Армия ими не умела. Оставим за скобками проблемы с логистикой, слабой подготовкой экипажей и негодным материально-техническим обеспечением монструозных механизированных корпусов, основная проблема крылась в излишне сложной тактике, точно схваченной немецкими спецами по «танковой войне» на основе боевых донесений финнов.

Наступление с применением бронетанковых сил в Красной Армии было распределено на три эшелона, такое требовало высочайшего уровня взаимодействия как отдельных экипажей, так и тактических единиц поля боя. Первая волна танковой атаки должна была прорвать первую линию обороны противника и начать обстрел «тыловых объектов противника», второй предписывалось «подавить неприятельский огонь основной линии», а третья поддерживала огневым точечным воздействие продвижение пехоты. Желательно из укрытий.

В теории всё выглядело гладко, только... количество танковых радиостанций не позволяло даже помыслить о таком гибком управлении боем, не в каждой командирской машине они стояли. Именно поэтому немцы посчитали: раз уж финны могли без особых проблем останавливать накаты бронированных краснозвёздных машин одной лишь пехотой, то вермахт переедет «ролики Сталина» дисциплинированным катком общевойскового боя с применением авиации, артиллерии, противотанковых средств. Эта компонента «блицкрига» удалась.

Танковые войска РККА были сожжены в бесплодных отчаянных контрударах или брошены на дорогах горького отступления 1941-го, но правильные выводы были сделаны раньше, чем рассчитывали стратеги вермахта. Уже под Москвой начала коваться настоящая стальная гвардия, строительство танковых войск и тактики их применения прошли все положенные эволюции: от бригад — до Ударных Армий конца войны.




Но сначала пришлось испить горькую чашу поражений, пехотные дивизии вермахта успешно применили финский опыт борьбы с нашими танками. Оборонительные позиции на местности выбирали исходя из слабой мощности двигателей наших боевых машин, их слабой круговой брони (это к Т-34 и «КВ» не относится, их жгли из-за системных проблем управления и связи). Финны, а потом и немцы создали специальные противотанковые роты в каждом пехотном полку, вооружённые противотанковыми ружьями, избытком миномётов, штурмовыми орудиями и артиллерией.



Выводы.

Какие итоговые мысли изложили штабные стратеги Третьего Рейха в своём Докладе «Опыт русско-финской войны» после специально взятой паузы для оглашения своей точки зрения фюреру перед разработкой операции «Барбаросса»? Вполне адекватные для февраля 1941-го года: «Красная Армия находится в процессе строительства и не отвечает современным требованиям», конец цитаты. И были правы полностью.

Нужно отдать должное прусской военной школе, «умеренные риски» просчитали правильно и предупредили политиков Третьего Рейха, что «поспешных категорических выводов делать не нужно, поскольку недостатки, проявившиеся в ходе боевых действий, были хорошо известны советскому командованию, из них будут сделанадлежащие выводы».

Это тоже правда, немцы по наитию обозначили первоочередные шаги нашего Генштаба: восстановление единоначалия офицеров, кратное снижение влияния политработников на разработку военных операций и ход ведения боев; укрепление дисциплины; масштабирование успешного опыта второго этапа Зимней Войны на основе изучения действий особо отличившихся дивизий РККА, включение новых тактик в образовательный процесс высшего командного состава; изменение общей системы подготовки личного состава Красной Армии.

Не ошиблась прусская военная косточка даже в запятой, после окончания советско-финской войны маршал Тимошенко в Приказе по наркомату Обороны №120 от 16-го мая 1940-го года особо отметил: «опыт войны на Карело-Финском театре выявил крупнейшие недочёты в боевом обучении и воспитании армии», перечислил их все:

  • воинская дисциплина не стояла на должной высоте, в отдельных случаях состояние дисциплины не обеспечивало твёрдого выполнения войсками поставленных им боевых задач;
  • войска не были подготовлены к боевым действиям в сложных условиях, в частности к позиционной войне, к прорыву УР, к действиям в суровых условиях зимы и в лесу;
  • взаимодействие родов войск в бою, особенно в звене рота-батарея, батальон-дивизион, являлось наиболее узким местом;
  • основной причиной плохого взаимодействия между родами войск было слабое знание командным составом боевых свойств и возможностей других родов войск;
  • пехота вышла на войну наименее подготовленной из всех родов войск: она не умела вести ближний бой, борьбу в траншеях, не умела использовать результаты артиллерийского огня и обеспечивать своё наступление огнём станковых пулемётов, миномётов, батальонной и полковой артиллерии;
  • артиллерия, танки и другие рода войск также имели ряд недочётов в своей боевой выучке, особенно в вопросах взаимодействия с пехотой и обеспечения ее успеха в бою;
  • подготовка командного состава не отвечала современным боевым требованиям, командиры не командовали своими подразделениями, не держали крепко в руках подчинённых, теряясь в общей массе бойцов;
  • авторитет комсостава в среднем и младшем звене невысок, требовательность комсостава низка, командиры порой преступно терпимо относились нарушениям дисциплины, к пререканиям подчинённых, а иногда и к прямым неисполнениям приказов;
  • старший и высший комсостав слабо организовал взаимодействие, плохо использовал штабы, неумело ставил задачи артиллерии, танкам и особенно авиации.





Авторы Директивы 1940-го, Жуков и Тимошенко

Это официальный документ директивного характера (читай — прямой приказ устранить недостатки в кратчайшие сроки и заново провести боевую учёбу). Более категоричный, нежели обтекаемые формулировки «недостатков и умеренных рисков», которые подготовили финские и германские генштабисты. Советское высшее командование более прямолинейно и грубо обозначило собственные просчёты военного строительства 30-х годов, немалую вину (опосредованно) возложив на «старую большевистскую гвардию», надувшую в уши товарищу Сталину доктрины «малой кровью, на чужой территории».

Немцы оказались более осторожны в оценках, именно поэтому в рядах генералитета уже к началу Битвы за Москву поселилось откровенное уныние и неверие в победоносное окончание «блицкрига». Опытные военные видели, что пункт за пунктом исчезают в действия РККА выявленные «зимней войной» уязвимости, а «умеренные риски» превращаются в неоспоримые преимущества. Лучшей иллюстрацией такого отрезвления является запись из служебного дневника
начальника Генерального штаба Сухопутных войск вермахта генерал-полковника Гальдера за 16-е января 1941-го года:

«…наша материальная часть устарела за время летне-осенней кампании на Востоке, новое только то, что взято из-за границы. Командование на фронте стало безынициативно, ему не хватает широты мышления… Колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. Мы слишком поторопились».

Такое комментировать, только портить. Нужно отдать должное товарищу Сталину, который провёл открытый диалог с командованием РККА после Финской и признал перекосы «партийного контроля» над бесстрастной военной наукой. Знающей только один рецепт победы: одолевает тот, кто быстрее противника устраняет довоенные ошибки и просчёты оперативно-стратегическом планирования, не боится отметать замшелое, принимать на вооружение успешно применённое в бою.

Именно такую обновлённую, рождённую в кровавых сражениях, изведавшую горечь страшных поражений и вкус грандиозных побед Красную Армию... Финляндия увидела в начале 1944-го года. Как только у Ставки Верховного до неё дошли руки. Операция выведения финнов из войны была издевательски изящной, специально нацеленной на уничтожение экономики, логистики, людских и материальных ресурсов бывшей провинции Российской Империи.

Наши войска «повторили» свои эволюции начала сороковых почти полностью, с минимальными потерями поставили правительство вновь пришедшего к власти Маннергейма перед выбором: либо капитуляция на очень комфортных условиях, либо физическое истребление Армии и потеря государственности. Демографическая катастрофа без шанса нанести СССР хоть малый урон. «Домашнее задание» мы выполнили на «отлично», что и продемонстрировали в 1944-м.

Намекаю на что-то этим материалом? Да, намекаю. Не из чувства термоядерного патриотизма, а на основе исторических фактов. (Продолжение следует.)


https://telegra.ph/Uchitsya-voennomu...-obrazom-09-06