22.12.2017г.








Часто приходится слышать: природный газ — экологически чистый вид углеводородного сырья. На его добычу следует нацеливать геологов, буровиков, производственников, транспортников… Но, на взгляд автора этих строк, все больше нацеливать надо и энергополитику, дипломатию, политологию и, конечно, отраслевую прессу. Действительно, после подписания и продления квотно-ограничительного режима по формуле ОПЕК+ мы настолько увлеклись старой доброй нефтью, что доля публикаций о газе, особенно дискуссионных статей, стала снижаться. Хотелось бы восполнить этот дефицит.

Обойти Россию если не геополитически, то энергетически

Сирийский успех Кремля очевиден даже для тех, кто оспаривает все достигнутое за два года вокруг Дамаска. Американская и британская пресса пишет о проблемах, столкнуться с которыми на востоке Средиземноморья еще предстоит. Ну и что? Ведь это будут проблемы и противоречия между суверенными государствами, а не ордами головорезов, готовившимися в будущем перешагнуть на Северный Кавказ и в Центральную Азию.


Непосредственные геополитические рычаги, приведшие к сирийской бойне, разбиты вдребезги при решающей роли российских ВКС. Ударные отряды запрещенной в РФ группировки ИГИЛ уничтожены. Финансовые вливания в ИГИЛ со стороны ближневосточных монархий обесценены и сровнены с землей. «Холодная война» между Россией и Турцией ушла в прошлое, отношения между ними полностью нормализованы. Законное правительство Сирии сохранено, государственность удержана. Правда, территориальной целостности страны все еще угрожает американский план незаконной оккупации северных районов, но это – совсем не то тотальное расчленение, которое нависало совсем еще недавно. И трехсторонняя встреча гарантов деэскалации, и объединительный конгресс народов Сирии проходят у нас в Сочи, а не в каком-нибудь Кэмп-Дэвиде, как это наверняка было бы во времена приснопамятной челночной дипломатии Генри Киссинджера.


Но ведь были у сирийской трагедии не только непосредственные причины геополитического плана. Плелись и запутанные интриги энергетического порядка — все эти сырьевые и трубопроводные пружины регионального хаоса. Если первая группа мотивов, напетых в Вашингтоне, нацеливалась на то, чтобы обойти Россию своими подрывными операциями в Восточном Средиземноморье в военно-стратегическом плане, то второй, параллельный комплекс соображений вращается вокруг попыток обойти нас энергетически. Обойти вопреки не столь уж давнему провалу трубопроводного проекта «Набукко» и другим, столь же досадным для их авторов неудачам.


Затея сводилась к тому, чтобы подать на ЕС, непременно в обход границ РФ, не скромные, а огромные объемы природного газа. Имеется в виду сырье не только Катара (как раз поссорившегося с сирийским президентом Асадом на этой почве изначально), но и Ирана, Закавказья, Центральной Азии. Но вот беда: своевольный Иран придется снова изолировать санкциями вопреки дисциплинированному выполнению Исламской Республикой ядерной сделки 2016-го. Катар, нормализовавший связи с Ираном, не оправдал надежд США и «королевства пустынь». Так что ныне он полублокирован и наказан. Что же касается азербайджанского «голубого топлива» с каспийского шельфового месторождения Шах-Дениз, то его попросту маловато. Во всяком случае, маловато для полноценно-щедрого наполнения артерии, строящейся параллельно действующему нефтепроводу Баку-Тбилиси-Джейхан.


Остается лишь Средняя Азия. Именно ей адресован призыв: пока русские празднуют моральную победу в Сирии, давайте лишим Москву ощутимых плодов этой победы. Исказим смысл столь нравящегося Кремлю проекта «Новый шелковый путь» до неузнаваемости, сделаем его средством изоляции России — изоляции, прежде всего, континентально-энергетической. Пусть же топливно-сырьевое ядро Евразии (от Узбекистана до Саудовской Аравии и от Азербайджана до Кувейта) соприкасается с Западом как угодно, но лишь бы подальше от столь раздражающей его правопреемницы СССР. В центре интриги — нейтральный Туркменистан, четвертое по запасам газа государство в мире. Именно его углеводородный потенциал будут пытаться растаскивать в разные стороны, но только не на славянский север.

Это, собственно, и обречено стать гвоздем программы в энергетическом сегменте тяжелого и затяжного сирийского и, в целом, ближневосточного урегулирования на всем пространстве от Каспия до Босфора.


Узелки туркменского ковра


Поездка Владимира Путина в Ашхабад и подписание Соглашения о стратегическом партнерстве 2 октября 2017 года, как и последовавший визит Гурбангулы Бердымухамедова в Сочи, вселили в нас некоторое успокоение после многих лет взаимного дистанцирования. Не вступив ни в Евразийский Союз, ни в ОДКБ, центральноазиатская страна выстраивала и свою энергополитику все дальше от постсоветских интеграционных ориентиров. И вот теперь, наконец, — дружественные рукопожатия на высшем уровне и отказ потомков величайшего просветителя Махтум-Кули от недавнего недоверия к России в целом и «Газпрому» в частности.


Дело, однако, в том, что влиятельные проводники разворота туркменских кладовых как можно дальше на Запад тоже не дремлют. На ноябрьской конференции «Нефть и газ Туркмении — 2017», состоявшейся в Ашхабаде, выступил известный брюссельский оратор именно с такой повесткой дня. Это был заместитель председателя Еврокомиссии по вопросам Энергосоюза Марош Шефчович. Выступил — и реанимировал идею, циркулировавшую и не раз затухавшую в течение добрых полутора десятилетий. Агитировал, иными словами, за то, чтобы строящаяся система трубопроводов «Южный газовый коридор», исходящая в основном из Азербайджана, начиналась не в Закавказье, а в Туркмении, и оттуда протянулась бы к Баку по дну Каспия и — далее — с ориентиром на Европу по территории Турции.


При этом Евросоюз (как, впрочем, и США) обвиняют Москву и Тегеран в преднамеренном затягивании решения трансграничной проблемы, не дающей возможности проложить эту артерию. Это — не достигнутое соглашение по разграничению каспийского дна между РФ, Казахстаном, Азербайджаном, Туркменией и Ираном. На деле же вопрос не столько в этом правовом вакууме на древнем Хвалынском море, сколько в том, что сам же Запад толком не знает, чего именно он хочет от Ашхабада. Сначала, в 1990-х, его запугивали тем, что агрессивный Кремль ни за что не даст экспортировать каспийские углеводороды в Европу. Но беспрепятственное строительство нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД) камня на камне не оставило от «ужастиков». Потом туркмен начали убеждать: Транскаспийский газопровод от предгорий Небитдага на запад все-таки возможен и нужен, причем нужен срочно!


Но позднее, в 2008-м, Брюссель снова заклинает: стоп! Ворвавшиеся в Грузию российские танки перекроют БТД, и больше никогда и никому не позволят получать топливо с южного фланга СНГ. Между прочим,натовцы, окажись они в гуще такого решительного наступления, так бы и поступили. Но Россия с ее неизменной порядочностью — совсем другое дело. Видя это, туркменам опять зашептали: давайте же, вопреки юридическим нюансам, ставить в активную фазу вопрос о Транскаспийской газовой магистрали.


Однако позднее администрация Обамы вознамерилась совершить великий прорыв в истории мировой дипломатии. Чтобы изолировать Москву, Белый дом отважился на сенсацию: доказать, что нормализация отношений с закоренелыми противниками Америки — КНДР, Кубой и Ираном (но только не с Россией!) вполне, мол, возможна. С Ирана снимают внешние санкции по итогам ядерной сделки — и сам собой возникает шанс на первоочередное подключение именно иранского газа к «Южному коридору». «А что же нам теперь делать?», — спрашивают озадаченные туркмены. «А вы пока лучше стройте в противоположном направлении ТАПИ — газопровод через расколотый междоусобицей Афганистан(!) и Пакистан на Индию. Да так, чтобы Китай, который мы хотим проучить, не мел с этим ничего общего».

Что ж, Ашхабад приступает к проектированию ТАПИ и строит на его маршруте две компрессорные станции, хотя соседи не делают ничего. Но в этом время капризная администрация нового американского лидера Трампа заявляет: «Нет, иранский газ в Европу мы не пустим, а саму Исламскую Республику блокируем заново. Перенастраивайтесь на Транскаспийскую артерию как первоочередную задачу». Ну и что, как говорится, есть теперь в сухом остатке для дезориентированного всеми этими зигзагами Ашхабада? Диалог с Тегераном испорчен, и 13 ноября Национальная газовая компания Ирана свернула транзитные поставки «голубого топлива» из Туркменистана в Ирак и Турцию по своповым ценам. А еще раньше в среднеазиатском государстве сократились и добыча, и экспорт природного газа. Его подача в дома и квартиры туркмен перестала быть бесплатной и дорожает на глазах.

В общем, туркменский энергетический ковер тускнеет, теряя искрометно-сочные краски былого Текинского базара. Один за другим рушатся или откладываются не только «проекты века» из серии воздушных замков по-брюссельски. Рушатся ложные пропагандистские стереотипы — вот что показательно. Сколько хитросплетенных узлов на региональном топливно-сырьевом полотне завязывалось годами ради того, чтобы показать упрямому Китаю: в день «икс» будут перерезаны на путях энергоснабжения КНР не только Ормузский, Малаккский и прочие проливы, нужные для танкерного судоходства, но и наземный — среднеазиатский маршрут. И что же в итоге?


Мускулистый Пекин настолько уверен в своих силах, что он не только не страдает от этих, казалось бы, злокозненных планов, но и, наоборот, хочет в них… поучаствовать! Причем поучаствовать конкретно — деньгами, которых нет у ЕС, борющегося со всяческими «брекзитами» и прочими напастями. Глава ашхабадского представительства китайской CNPC Ли Шулян открыто предложил туркменам поддержку в прокладке как Транскаспийского газопровода, так и ТАПИ. Вот вам и весь сказ про якобы убийственные для КНР программы ее заядлых соперников и конкурентов.


Но все это, согласитесь, — отдаленная перспектива. А что можно сделать прямо сейчас? Временно исполняющий обязанности главы госконцерна «Туркменгаз» Мырат Арчаев заявил недавно, что страна готова поставлять топливо в Восточную Европу через Россию. Ну наконец-то! «Имеется в виду действующая система магистральных газопроводов в северном направлении, по которой Туркменистан исторически экспортировал природный газ в РФ и другие страны СНГ», — отметил он. Речь, как пишет региональный эксперт Сергей Кожемякин, идет о построенном в 1967 году трубопроводе «Средняя Азия – Центр», по которому газ из Туркмении и Узбекистана поступал в западные районы СССР. Не будет скрывать: после снижения мировых цен на углеводороды Ашхабад отказался идти на торговые уступки и обвинил «Газпром» в нежелании расплачиваться по долгам за поставки. В 2016-м контракт был даже разорван, и перспективы его возобновления по сей день выглядят туманно. Но сама логика начавшегося взаимного сближения, можно быть уверенными, еще проявится и в этой проблемной сфере.



Слово — народной дипломатии


Берлин, видавший многое на своем веку, все-таки не припомнит опросов общественного мнения о каком-то импортном топливе(!). Бывало всякое: жителей германской столицы расспрашивали о гастролях The Beatles и о русских танках, о мигрантах с Ближнего Востока и о признании однополых браков. Но не было массовой раздачи анкет об американском СПГ.


Однако жизнь, оказывается, всесильна. И она вносит не только общие, но и даже узкие коррективы в повестку социологических опросов. Словом — в тематику консультаций с жителями европейских мегаполисов и народных сходов в сибирских деревушках, общественных слушаний где-нибудь на Балканах или протестных манифестаций на Альбионе. И вот на сей раз Forsa, этот уважаемый в Германии Институт социальных исследований и статистического анализа, опросил тысячу земляков на берегах Шпрее по заказу Wintershall — ведущей нефтегазовой корпорации ФРГ и одного из акционеров балтийского трубопроводного проекта «Северный поток-2».

Первый вопрос сотрудников и активистов Forsa, адресованный прохожим и телефонным собеседникам, звучал примерно так: поддерживают ли они в целом идею диверсификации в обеспечении города и страны природным газом? Половина опрошенных ответила утвердительно. Но зато когда им задали второй вопрос, лишь 6% ответили «да». Какой же, интересно, пункт анкеты вызвал такую реакцию? Соотечественников спрашивали: хотят ли они, чтобы в Федеративную Республику поступало больше американского СПГ? И вот мы явственно слышим: в большинстве своем — нет, не хотят!

«Абсолютное большинство немцев, — подводит итоги акции Wintershall, — отвергают намечаемое усиление экономических санкций против РФ, что одновременно сузит деятельность германских и европейских компаний. Для более чем 80% граждан ФРГ приоритеты в газоснабжении — финансовая доступность, надежность поставок. Столь же важными для 50% опрошенных стали диверсификация импорта и маршруты транспортировки топлива. Тем не менее, только 6% хотят получать меньше газа из России и, вместо этого, импортировать больше СПГ из Соединенных Штатов. И чуть менее четверти населения (всего 24%) желают, чтобы страны, которые раньше выгадывали на доходах от транспортировки газа (по своей территории — Авт.), могли бы и в будущем тоже получать выгоду от транзитных платежей».

На кого намекают немцы? На Польшу, ставящую подножку «Северному потоку-2» и желающую иметь промежуточные вентили в своих руках? На Балтию, четверть века обижавшую наших инвесторов и экспортеров от латвийского Вентспилса до литовского Мажейкяя? Или, быть может, на Украину, предпочитающую обогащаться на транзите, не вкладывая ни гривны в техническое содержание и пропускную способность ржавеющих труб, идущих через Днепр и Карпаты на запад?..

Вся эта история говорит о том, что мы недооцениваем убедительной силы конструктивного общественного мнения и мало содействуем переносу его здравых оценок и настроения в эпицентр народной дипломатии. Вот кто может всерьез поддержать борющихся за отраслевую логику участников европейских мегапроектов, блокируемых недругами, — народная дипломатия! Почему-то наши новостные агентства, информационные службы, периодика и телеканалы чаще всего ссылаются на поляков, демонстративно желающих покупать гораздо более дорогой газ из США и построить ради этого еще больше дорогостоящих специализированных терминалов.


Вы скажете: в порту Свиноуйсце фанатично рукоплещут подписанному 22 ноября пятилетнему контракту группы польских компаний (PGNiG) на поставку СПГ с луизианского терминала Sabine Pass, принадлежащего американской компании Centrica. И пусть себе рукоплещут! А тем временем тысячи немцев, французов или австрийцев рвутся со своими протестами против финансово-энергетического безумия под своды конференц-центров. Так, быть может, стоит больше рассказывать об этом российской аудитории?


Всего 1,77 млн рублей — такова скромная цена заказанного «Газпромом» к концу года технико-экономического анализа вариантов продолжения проекта «турецкий поток» на территории стран Европы. Но ведь просят-то об этом — от Болгарии до Италии — миллионы людей. Видим ли мы их на телеэкранах? Впрочем, пусть только читатель не подумает, что «Нефтянка» больна неким синдромом повсеместного, от края до края Земли, осуждения СПГ-экспансии как таковой. Напротив, когда она имеет под собой вполне позитивный экономический подтекст, особенно для борющихся за свой прогресс стран «третьего мира», — планы трансокеанской перевозки сжиженного топлива в страдающие энергодефицитом регионы вызывают с нашей стороны стопроцентную поддержку. Речь об этом — в следующей главе обозрения.



Останется ли на рынке ниша для восточноафриканского СПГ?


Семь лет назад силами западных транснационалов была открыта и обоснована провинция углеводородного сырья на шельфе Восточной Африки. Со временем оценочный объем природного газа на глубоководье близ берегов Мозамбика и Танзании достиг 120 трлн кубических футов.


А три года назад, с началом рецессии, над регионом навис топор не то что приостановки работ, а забвения. Даже оптимистам не верилось, что для огромных — в будущем — поставок СПГ из этой акватории Индийского океана будет обеспечен достаточный потребительский рынок. Возник, казалось бы, странный феномен отраслевого пессимизма ввиду, как говорили многие, переизбыточности ресурсного потенциала. Ведь в действительности в водах между Черным континентом и крупнейшим островом планеты, Мадагаскаром, может залегать втрое больше запасов газа, чем достоверно известно сегодня, а именно 370 трлн кубических футов!


Но хвататься за голову, с ужасом проецируя эти колоссальные цифры на все еще скромные размеры рынков сбыта, не следует, ибо не так все страшно. Прежде всего, хотя и малая, но ощутимая толика добываемого газа пойдет на внутренние нужды этих экс-колоний — португало- и англоязычной. Среди таких домашних запросов на первом месте — генерирование электроэнергии. Да и другая доля опять-таки не будет нуждаться в трансконтинентальном экспорте. Она закроет производственные потребности индустриального соседа названных нами аграрных стран — на высокоразвитые, но страдающие от энергетического дефицита предприятия Южно-Африканской Республики.


Остальное, естественно, придется сжижать и вывозить морем, причем авторитетная аналитическая служба Rystad Energy уже сейчас заверяет: заинтересованные и платежеспособные рынки определенно найдутся в Азии. Скептики, конечно, могут возражать, ссылаясь на газовый оффшор Новой Гвинеи и Австралии. Но он сориентирован, главным образом, на потребности дальневосточных экономических «тигров», а ведь есть еще и Пакистан, Индия, страны ЮВА, не так ли? Зная об этом, Eni берется за разработку мозамбикского месторождения Coral South, Anadarko — за Первую оффшорную зону Северного Мозамбика, а Shell и Statoil уверенно идут с той же целью в немного отставшую от Мозамбика Танзанию.


Первые партии СПГ отплывут от тамошних берегов примерно в 2023-2024 годах, а четырьмя-пятью годами позже такие же танкеры отшвартуются от танзанийских терминалов. Сырья должно быть много — к 2040-му Восточная Африка призвана добывать не менее 120 млрд кубометров газа в год. Следует сказать прямо: на пути к этому пику будет много трудностей. Уже известно, что вплоть до 2023 года мировой рынок будет оставаться перенасыщенным сжиженным природным газом, причем больше всего захлебываться им земляне станут в 2020 году, что временно подорвет цены; но потом ситуация начнет постепенно исправляться. А к концу 2020-х годов, если только на планете не будут введены в разработку новые крупные месторождения, миру не будет хватать ориентировочно 200 млрд кубометров в год.


Однако это — все-таки отдаленный ориентир. А пока самые многоопытные и мудрые инвесторы, прежде всего американская ExxonMobil, приступают к совершенно нетипичной для западных транснационалов переориентации своих усилий. Они все больше нацеливаются на удовлетворение внутреннего спроса ряда стран континента — спроса на самый ходовой и экологически чистый углеводородный энергоноситель, каковым является газ.



«Голубое топливо» — на службе индустриализации «третьего мира». Наконец-то!

Согласитесь: раньше такого не было: с какой стати заокеанскому гиганту заботиться о том, чтобы электричество пришло на кухню к какому-нибудь нигерийцу, тем более, если он не очень-то кредитоспособен. Но сейчас на дворе — иные времена, и выглядеть друзьями «третьего мира», его социальной опорой становится чем-то популярным, целесообразным и даже модным. И не только в Восточной, но и в Западной Африке.
Так, ExxonMobil и нигерийская NNPC согласились построить подводный газопровод с оффшорного месторождения Oso к береговому терминалу Qua Iboe и возвести газоочистные мощности с расчетом на 400 млн кубических футов «голубого топлива». Четверть этого объема будет подаваться на ТЭС и превращаться в электроэнергию для местных нужд. А судьба остальных 75% решается на здоровой конкурсной основе. Тем временем с южнокорейских верфей в Нигерию должна прийти целая флотилия специализированных судов FPSO по бурению, добыче, сжижению, хранению и отгрузке СПГ.

Это, наконец, освободит главную сырьевую кладовую Западной Африки от необходимости бесконечного тиражирования временных контрактов на аренду таких плавучих заводов, то и дело приходящих в регион неизвестно откуда и уходящих, образно говоря, в никуда. Появится свой, на месте зарегистрированный парк новейших средств офшорного апстрима. Правда, первое такое судно, Egina, призванное войти в эксплуатацию в Гвинейском заливе в январе-феврале 2018 года, простилось с корабелами Южной Кореи с опозданием на пару месяцев. Но, как говорится, лиха беда начало!


Становиться для африканского углеводородного ТЭК не откровенным эксплуататором тамошних недр, а мягкой силой, которая с пользой для себя направила бы апстрим и даунстрим на запоздалую индустриализацию самого континента, спешат не только отдельные компании. На это нацелены и очеловеченные с недавних пор усилия энергетических держав как таковых. Министр энергетики США Рик Перри недаром поучаствовал на днях в ежегодной Нефтяной неделе в южноафриканском Кейптауне, побеседовав там с коллегами из самой же ЮАР, а также Кот д’Ивуара, Намибии, Нигерии, Ганы и Мали. Экс-губернатор нефтяного Техаса, назначенный Трампом на свой пост в федеральном кабинете, Перри слывет защитником кошельков нефтяников и газовиков — от топ-менеджеров до рядовых буровиков.

Видимо, преданный шефу министр разделяет курс осажденного в Белом доме, но не сдающегося миллиардера-республиканца. То есть опираться на внутреннем рынке топлива, главным образом, на отечественное, добываемое без лишних природоохранных препон сырье. А если и закупать его в Африке, то лишь выборочно. Делать основную ставку даже не на импорт в Америку, а на прибыльные для Соединенных Штатов вложения в сам Черный континент, население которого должно достичь к 2035 году двух миллиардов человек.

Плачевный закат 37-летней власти Роберта Мугабе в сказочно богатой природными ресурсами Зимбабве – горький и поучительный урок для многих африканских режимов. Чтобы выиграть в состязании за приток инвестиций, надо не дискриминировать белых фермеров и предпринимателей, делая их жизнь невыносимой, а экономику абсурдной. Необходимо, напротив, давать иностранным компаниям наилучшие условия для вложения капиталов. Об этом говорило большинство из 160 докладчиков на Кейптаунском форуме. Действительно, у берегов Африки функционируют 16% активно работающих глубоководных месторождений планеты; и это, на первый взгляд, немало. Но, с другой стороны, 70% бездействующих оффшорных блоков находятся опять-таки в Африке. Это и заставляет нефтяников континента о многом задуматься. И, главное, привлекать к себе инвестиции всеми силами.

Павел Богомолов

Приоритет – газу! | Нефтянка