Мир постамериканской эпохи

[Ивановна]

13.11.2021г.

Ростислав Ищенко Обозреватель МИА "Россия сегодня"

Сегодня мы находимся в уникальной ситуации - впервые в истории человечества распадается глобальная империя


Человечество постоянно живёт в эпоху распада. В то же время человечество постоянно живёт в эпоху централизации. Диалектика истории работает просто: центры распада и централизации постоянно меняются местами как по горизонтали (одни государства слабеют, другие усиливаются), так и по вертикали (на фоне слабеющего центра всегда происходит укрепление власти в уделах, а слабость регионов приводит к усилению центра). Искусство руководства государством в том и состоит, чтобы верно определить его внутреннее и внешнее состояние.

В соответствии с этим необходимо перемещать центр тяжести управления с регионального на центральный уровень и обратно. В области же внешней политики в эпоху слабости стараться не слишком активничать, чтобы понести как можно меньшие потери (а лучше совсем ничего не потерять), во время же силы стараться осторожно приобретать дополнительный ресурс. В зависимости от эпохи этот ресурс может номинироваться в землях, людях, промышленной мощи, доступе на рынки, идейном лидерстве, информационном превосходстве и иных ресурсах. Как правило, важную роль играет несколько взаимосвязанных факторов из числа вышеперечисленных.

Империя коллективного Запада

Сегодня мы находимся в уникальной ситуации. В истории человечества такого ещё не было. Впервые распадается глобальная империя. Мы привыкли называть её американским миром, поскольку после распада СССР США на двадцать - двадцать пять лет (кто как считает) остались единственной сверхдержавой и стали символом западного доминирования. Но на деле это была империя коллективного Запада.

США делились прибылями, получаемыми за счёт ограбления остального человечества, с Канадой и Австралией, Новой Зеландией и Южной Кореей, Японией и ЕС не из любви к искусству и не по причине врождённой тяги к благотворительности. Просто без поддержки этих вассальных режимов Вашингтон был не в состоянии осуществлять управление глобализированным миром.

А, как известно со времён классического феодализма, вассал обязан господину ровно в той же мере, в которой господин обязан вассалу. Если князь или герцог не одевает свою дружину роскошно, не обеспечивает её дорогими лошадьми и оружием, не кормит до отвала и не поит до пьяна, то и дружина имеет полное право бросить такого лидера и искать себе нового господина (право отъезда).


СЭВ распался, когда СССР не смог больше обеспечивать Восточной Европе приток дополнительного ресурса.

В политике эти отношения выражаются в смене союзников. Например, когда СССР не смог больше обеспечивать Восточной Европе приток дополнительного ресурса (за счёт собственного населения) ОВД и СЭВ моментально растворились во времени и пространстве, а их вчерашние члены выстроились в очередь в НАТО и ЕС. Следующими на очереди оказались союзные республики, бежавшие из Союза в полной уверенности, что кормят Россию и самостоятельно будут жить лучше. При этом республики на деле тоже не помышляли ни о какой самостоятельности. Они заняли очередь «на Запад» за восточными европейцами, в полной уверенности, что надо только вступить в ЕС и НАТО и всё будет, как в СССР, только ещё сытнее и лучше.

Кто-то успел вступить, кто-то нет, но разочарованными оказались все. И совсем не потому, что, как думают некоторые, Запад не хотел кормить нахлебников. В ЕС и США прекрасно осознавали свои обязанности в отношении вассальных стран, а также понимали, что расходы на их «оружие, коней, одежду, еду и питьё» окупятся за счёт укрепления западного господства во всём мире. Присоединение Восточной Европы и постсоветских государств (кроме России и азиатских республик) должно было значительно улучшить геополитическое положение Запада, укрепить его военные возможности и сделать его политико-экономический диктат непреодолимым.

Продажа вооружения в Восточную Европу должна была привести к укрепления западного господства во всём мире.

Когда Запад переоценил свои силы
Поначалу так и получалось. Расходы на содержание Польши и демонстрацию успешности «балтийских тигров» более чем окупались хищнической эксплуатацией России (в 1990-е Запад установил прямой или опосредованный - через местных олигархов - контроль над большей частью российских ресурсов) и откровенным пиратством в остальном мире (Ирак, Афганистан, Югославия, а после неё Сербия).

Бурно развивавшийся экономически Китай был неспособен противостоять коллективному Западу в военном плане. Россия представлялась окончательно уничтоженной и только временно сохранявшей видимость единства. В этот момент Запад переоценил свои силы.

В любом обществе всегда есть разные группы, по-разному видящие цель и смысл существования и направление развития соответствующего общества. И пока наличествует очевидная внешняя опасность, эти группы отбрасывают внутренние противоречия, сплачиваясь против внешнего врага. Если по какой-то причине власть теряет возможность примирять и балансировать внутренние противоречия, происходит катастрофа образца 1917 года.

После падения Берлинской стены многие на Западе поверили, что они выиграли холодную войну.

В 1990-е годы коллективный Запад поверил в «конец истории», в то, что мир навечно вестернизирован, что роли управляющих и управляемых закреплены за разными странами навечно. Находясь в состоянии эйфории, западные левые либералы перешли в идеологическое наступление не только на внешнем фронте, но и на внутреннем, пытаясь сделать свой «толерантный новый мир» обязательным для всех не только в покорённых странах, но и среди тех, кто, по их убеждению, «выиграл третью мировую (холодную) войну».

Пока леваки не зарывались, сопротивление их экспансии в западном обществе оказывали отдельные маргинальные группы консерваторов, которых «новые левые» клеймили фашистами. Широких слоёв западного общества противостояние этих группировок практически не касалось до середины нулевых годов третьего тысячелетия. Более того, основная идеологическая экспансия Запада была направлена на освоение «покорённых территорий». Именно там создавались наиболее «продвинутые» «общественные организации», распространявшие на западные гранты пропаганду равенства нормы и извращения, даже преимущества извращения перед нормой, ибо оно «долго страдало».

Там, на «новых землях», работали «фонды Сороса» и их многочисленные подобия. А леволиберальные идеи, попав в посткоммунистическую идейную пустоту привыкшего к наличию «руководящей и направляющей» народа, пользовались наибольшим спросом. Дополнительную привлекательность этим идеям придавало то, что их местные адепты за счёт поддержки западных фондов моментально становились сверхуспешными людьми на фоне стремительно нищавшего (в 1990-е годы) постсоветского общества.

Основная идеологическая экспансия Запада была направлена на освоение «покорённых территорий», там работали «фонды Сороса» и их многочисленные подобия.

Трудно сказать, чем бы всё это закончилось, если бы у Запада хватило ума и терпения подождать, не сразу резать постсоветскую «курицу», а дать либералам возможность продемонстрировать хоть какие-то успехи. Тогда это недорого стоило. Но, вложившись в тонкую прослойку временно оказавшихся у власти людей, Запад решил, что все проблемы решены. Элиты справятся с воспитанием масс. И серьёзно ошибся.

Раскол в западном семействе

Не знаю, был ли бы у России и Китая шанс выстоять против объединённого Запада, к концу 1990-х превосходившего их тотально, по всем показателям, кроме китайского промышленного роста (но быстро расти мало, надо успеть вырасти), если бы экспансия западных неолевых идей сохраняла бы исключительно внешний характер. Но левые либералы, почувствовав, что за счёт внешней экспансии они значительно укрепили свои позиции, начали наступление на консерваторов внутри Запада. Это было началом конца, ибо «Всякое царство, разделившееся в себе опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12:25).

https://tvzvezda.ru/schedule/p...

Запад столкнулся сразу с несколькими расколами. Во-первых, возникли расколы между консерваторами и либералами внутри каждой отдельной страны. Во-вторых, возник раскол между консервативной Восточной Европой и либеральной Западной Европой внутри ЕС. В-третьих, возник раскол между евробюрократией и национальными правительствами.
Причём, поскольку евробюрократия выступала с радикальных леволиберальных позиций, в борьбе с ней даже либеральные национальные правительства вынуждены были искать поддержки консерваторов, что ослабляло позиции либералов в каждой отдельно взятой стране.

Всё большее количество западного ресурса стало направляться не на поддержание гегемонии Запада, а на внутреннюю борьбу либералов за идеологическую монополию. Запад потерял возможность контролировать планетарные процессы, но, находясь в эйфории, на волне успеха, не сразу это заметил. А когда заметил, было уже поздно. Расколотое западное общество уже не могло объединиться и всё более скатывалось в состояние холодной, а затем и почти горячей гражданской войны. Борьба либералов с консерваторами, как любая борьба примерно равных сил, начала пожирать практически все доступные ресурсы и Запад начал ощущать ресурсный голод.



Борьба либералов с консерваторами начала пожирать практически все доступные ресурсы, и Запад начал ощущать ресурсный голод.

Поскольку возможность погасить ресурсную недостаточность за счёт России и/или Китая была утрачена (Запад считал, что временно, но на деле оказалось навсегда), пришлось заняться каннибализмом: более сильные страны Запада принялись перенаправлять в свою пользу ресурсы, ранее шедшие на поддержание более слабых и бедных стран. Сразу же усилился внутренний раскол. В Европе, помимо разделения на Запад и Восток, возникла проблема «богатого Севера» и «бедного Юга». Эти две части ЕС по-разному смотрели не только на перспективы экономической и финансовой политики Евросоюза, но и внешнеполитические цели перед собой ставили разные.

Возникли и начали углубляться расколы между США и ЕС, США и Израилем, США и Турцией, Турцией и Израилем, Израилем и ЕС, ЕС и Турцией. Позиции Вашингтона начали слабеть даже в традиционно верных ему монархиях Аравийского полуострова.

Политические законы неумолимы
Запад всё ещё пытается выступать единым фронтом. В частности, США формируют общезападную коалицию против Китая и пытаются сковать силы России на европейском направлении за счёт формирования единого общеевропейского антироссийского фронта. В заявлениях государственных деятелей, на бумаге подписанных соглашений и по оценкам финансируемых из западных бюджетов экспертных контор вроде бы получается, а вот по самоощущению населения стран Запада, которое всё чаще вынуждена с минимальной объективностью отражать пресса, не очень.

США используют НАТО для формирования общезападной коалиции против Китая и России.

Ощущение цивилизационного единства коллективный Запад пока сохраняет, но в условиях нарастающей ресурсной недостаточности это ему ничем не может помочь. Всё равно сильный, чтобы выжить, вынужден изымать ресурсы у слабого. При этом, даже если слабый не взбунтуется, а позволит себя обирать до конца, ослабление Запада будет прогрессировать нарастающим темпом. На примере Украины, Молдавии, Болгарии, бывших «балтийских тигров» мы видим, что рано или поздно наступает момент, когда обобранная государственность теряет возможность себя содержать. С этого периода надо либо закачивать в неё дополнительный ресурс только ради её сохранения, либо смириться с тем, что она де-факто исчезнет, вначале как экономическая, а затем и как политическая единица, что сократит количество доступного ресурса, соответственно усугубив проблему.

На сегодня Запад уже отчётливо разделился на три кластера: американский (основной, раздираемый в США борьбой правоконсервативных трампистов и леворадикальных байденитов); европейский (экономические интересы которого требуют сотрудничества с Россией, но правящие элиты большинства стран боятся, что не смогут удержать власть, если выйдут из-под американского зонтика); азиатско-тихоокеанский (уже попавший в сферу китайского экономического влияния, но не желающий это признать по той же причине, по которой не хочет рвать с Америкой современная Европа).
https://tvzvezda.ru/schedule/p...

Исторический опыт свидетельствует о том, что политические законы неумолимы. Если ты пытаешься замедлить развитие естественных процессов, то чем дольше ты тянешь время, тем страшнее будет окончательная катастрофа. В 1990-е Запад ещё мог выиграть, в нулевые заключить компромиссный мир, находясь в выгодной позиции, в десятые можно было ещё говорить о компромиссе, но основные бонусы уже получали Россия и Китай.

На данном этапе Запад может рассчитывать только на полную и безоговорочную капитуляцию. Дальнейшее промедление приведёт к тому, что капитулировать будет некому. Люди, дома и города останутся, а вот система западная исчезнет.

В 2010-е основные бонусы уже получали Россия и Китай.

И всё же США пытаются продолжать игру на победу, а их союзники не имеют сил выйти из американской тени. Дальнейшее должно решиться в ближайшие три-пять лет. Либо США рискнут начать против Китая войну (тогда её надо начинать как можно раньше, так как, возможно, уже поздно), либо им придётся признать своё поражение в глобальном противостоянии. Для коллективного Запада это будет шок посильнее, чем тот, что потряс советскую сферу влияния при распаде СССР. Обломки коллективного Запада в виде младших партнёров США начнут искать себе новых покровителей ещё более судорожно, чем это делали постсоциалистические страны в 1990-е годы.
В этот-то момент и возникнет вопрос: где новая точка сборки, вокруг кого будет происходить новая централизация?

Квадратный трёхчлен и его политические корни

Пока что мы исходим из того, что такой точкой сборки может стать российско-китайская Евразия на основе ШОС, ЕАЭС, ОДКБ и других структур, созданных и создаваемых Россией и Китаем. Однако в последнее время Китай, пытающийся обезопасить себя на случай внезапного (но более чем вероятного) коллапса западных рынков, сделал несколько осторожных шагов к установлению собственного контроля над трансевразийскими торговыми путями, находящимися под контролем России. Возможным является столкновение интересов в Африке и Латинской Америке, где обе державы активно наращивают экономическую экспансию.


Точкой сборки может стать российско-китайская Евразия на основе ШОС, ЕАЭС, ОДКБ.

Наконец, пока не очевидное, но в перспективе самое опасное противоречие заключается в том, что осколки коллективного Запада, попадающие в китайскую сферу влияния (Республика Корея, Австралия и Новая Зеландия), наряду с уже находящимися там государствами Юго-Восточной Азии, имеют интересы, диаметрально противоположные интересам потенциально попадающей в российскую сферу влияния Европы. Плюс Индия и Япония являются слишком большим призом, чтобы Пекин и Москва могли допустить там единоличное влияния друг друга.

Эти противоречия объективны, удастся ли их преодолеть зависит от коллективной воли России и Китая. Сегодня мы не можем однозначно утверждать, что это удастся выполнить, хотя бы потому, что не знаем в каких геополитических условиях придётся переходить к строительству «прекрасного нового мира».

Одно понятно точно: запоздалое признание Вашингтоном многополярности в виде заявления о том, что в сегодняшнем мире есть три центра силы (Россия, США и Китай), хоть формально и соответствует действительности, но никого не может удовлетворить, ибо динамика развития глобальных процессов для США негативна, и они всё равно будут пытаться её поменять, а значит трёхчленная конструкция не будет устойчивой по причине американского оппортунизма.

В общем на сегодня кризис развивается, катастрофа коллективного Запада представляется неизбежной, но и последующий катарсис не обещает покоя.

Ростислав Ищенко