03.12.2023г.

Исторические напёрстки


Птичка на хвосте принесла намедни: некто хрипатый в штанах-карго и замусоленной зелёной футболке сообщил об окончании Великого Наступа и переходе к обороне по всему фронту с обустройством инженерно-заградительных полос. Наиболее уважаемые автором военные эксперты думали недолго, начав говорить непонятные добрым русским людям слова — противник переходит к «стратегической обороне». О ней сегодня и поговорим в рамках чтива выходного дня , что за штука такая, с чем её харчят...



Классика.

Каждый уважающий себя стратег имеет в прикроватной тумбочке книжицу «Принципы ведения войны» за авторством незабвенного Клаузевица Карла, который ещё и «фон». Дядька зело умный, свой главный труд написал... в 1810-1812 годах, когда служил репетитором по военному искусству у кронпринца Фридриха Вильгельма. Покинув Пруссию в апреле 1812-го (отправился на русскую службу), оставил бестолковому ученику весь прочитанный курс в виде книги «Принципы ведения войны». В ней впервые появилось понятие «характер стратегической обороны», детально изученное нашим генералом-умничкой Драгомировым в 1888-м, вошедшее в обязательный курс подготовки генштабистов РИА, а потом РККА и СА.





Итак, если перевести с выспреннего тевтонского языка Клаузевица на человеческий русский, «стратегическая оборона» является самым опасным для военачальника мероприятием, поскольку нарушает саму суть войны, являющейся «не сохранением существующего положения», а чередой выпадов и парирований атакующего и оборонительного характера.

«Если стратегически обороняющийся получил важное преимущество, тогда оборона выполнила свою задачу, и под защитой этого успеха он должен отплатить ударом за удар, если не хочет идти навстречу неминуемой гибели. Здравый смысл подсказывает использовать достигнутое преимущество для того, чтобы оградить себя от вторичного нападения».

Фон Клаузевиц предостерегает военачальников будущего: если вы перешли к «стратегической обороне», значит проморгали нападение, противник сохранил свои замыслы в секрете и продолжает вас держать в неведении о своих дальнейших планах. Единственный шанс спастись заключается не в самих боевых действиях (нападение и парирование), а в готовности «блестяще выйти из обороны и нанести сокрушающий удар». Что такое «готовность»?

Это все средства: боеспособная армия, привычная к войне. Полководец, ждущий противника не с чувством растерянности и страха, а хладнокровно, по свободному выбору. Это крепости, не боящиеся осады, и, наконец, преданный трудящийся народ, боящийся противника не больше, чем противник боится его. С такими атрибутами оборона будет играть не такую жалкую роль по сравнению с наступлением.

Не будем останавливаться на биографии самого Клаузевица и его роли в войне 1812-го года, когда он смог лично убедиться в правильности собственных теоретических изысканий на примере «стратегической обороны» Барклая-де-Толли и старика Кутузова. Первым масштабным переходом к ведению подобных военных действий исполнили Центральные Державы в Первую мировую, на календаре был 1917-й год. Специально не буду делать отсылки в день сегодняшний, внимательный Читатель самостоятельно справится.



Перед катастрофой.

На исходе 1916-го стало понятно, что пресловутый «позиционный тупик» на Восточном, Западном, Балканском и Турецком фронтах поставил на грань поражения Германию, Австро-Венгрию и Турцию, они больше стран Антанты были измотаны, накопили в тылу и на фронте чудовищные проблемы. Немцы впервые с начала ХХ века столкнулись с немыслимой ситуацией — начало существенно падать производство оружия и военного снаряжения (сказалась морская блокада и острая нехватка рабочих рук на военных заводах).

Появились серьёзные перебои с поставкой и переработкой сырья, впервые замаячила у горла костлявая рука голода, ситуацию усугубил неурожай 1916-го, появились продовольственные карточки. Захват Румынии не привёл к хлебному изобилию, фронт сожрал все трофеи, даже не заметив.

Главная проблема Германии была даже не в этом, на конец 1916-го первоочередным вопросом была острая нехватка личного состава. Все возрасты от 17 до 45 лет призваны, создание «фольксштурма» (призыв возрастов 15-60 лет) кайзер и рейхстаг отклонили, а Генеральный штаб с ужасом смотрел на последний свой стратегический резерв — 13 свежих сформированных дивизий. А при самых щадящих расчётах требовалось втрое больше, поскольку к Рождеству стало понятно: Антанта в 1917-м будет превосходить Центральные Державы в людях... более чем вдвое.

Если ранее на это внимание не обращали, опираясь на небывало высокий моральный дух прусского офицера и железную дисциплину германского солдата, то теперь данный фактор испарился после «мясорубки под Верденом», а генералитет сообразил: ещё одного Брусиловского прорыва на Востоке и одной Соммы на Западе — армия попросту не переживёт. Людендорф на встрече с Вильгельмом II под Рождество прямо сказал монарху: «положение чрезвычайно затруднительное, нет... почти безвыходное».



Гинденбург, кайзер Вильгельм и Людендорф

Так было принято решение о переходе к «стратегической обороне», дабы собрать все ресурсы для последнего рывка. Если не к победе, то достойной ничьей, после которой можно сесть за стол переговоров. Чтобы обеспечить армию необходимым оружием и снаряжением, осенью 1916-го года приняли оборонительную «программу Гинденбурга».

Военной промышленности поставили задачу за 1917-й год удвоить выпуск продукции для нужд фронта, в артиллерии, авиации и боеприпасах — утроить. Из Армии вернули к станкам полторы сотни тысяч высококвалифицированных рабочих, по всей Германии ввели всеобщую трудовую повинность граждан в возрасте с 16 до 60 лет.

Нужно отдать должное... «Программу Гинденбурга» выполнили полностью, а по некоторым видам вооружений — перевыполнили. С одной тонкостью: вооружение и снаряжение изготовили по всем нормативам только для действующей армии, ни одного полкового комплекта для возможных призывников на складах уже не было. То есть, кайзеровская Германия была способна к 1918-му провести только одну стратегическую наступательную операцию, дальнейшее ведение войны становилось невозможным. В первую очередь, из-за отсутствия стратегического сырья и продовольствия.


Австро-Венгрия. Здесь дела были худыми еще с начала 1916-го, империя Габсбургов напоминала труп, подпёртый лишь плечами германских гренадёр, спасших Вену от полного разгрома во время Брусиловского прорыва. Немцам пришлось перебросить четвёртую часть сил на австро-русский фронт, перемешать свои дивизии с незадачливым союзником, на последних морально-волевых сокрушить Румынию. Австро-Венгрия перешла под фактическое внешнее управление Берлина во всех аспектах: военных, политических, экономических. В недрах Империи зрели заговоры и революции.


Из всех участников Первой Мировой — австрияки были менее готовыми, даже турки имели на условный «штык» больше ресурсов. Архаичная модель экономики обрушилась уже в начале 1915-го, как только Вена провела полную мобилизацию, из призванных восьми миллионов мужчин к моменту перехода в «стратегическую оборону» 1917-го года... полтора миллиона погибли или попали в плен, три миллиона получили тяжёлые ранения. Женщины и подростки не справились с добычей угля и железной руды, хотя удалось наладить производство боеприпасов и части военного снаряжения.





В середине 1916-го начали иссякать все внешние источники поступления стратегического сырья, торговля замерла, казна опустела и началась гиперинфляция (летом 1914-го года доллар США стоил пять крон, в 1917-м уже 12 крон). Обещанные евреями США банковские кредиты не поступили, немцы собственными денежными вливаниями могли обеспечивать только текущий платёжный баланс. Золотой запас был исчерпан на 80%. Надежда на мощное сельское хозяйство тоже оказалась бесплодной, австрияки на фронте уже на Рождество первого года войны испытывали лютые проблемы с довольствием и фуражом (Венгрия всячески тормозила поставки, создав собственный рынок продуктов, зафиксировав нормативы потребления только для мадьяр).

В начале 1917-го существовали три рынка продовольствия: венгерский, государственный имперский с фиксированными ценами и «чёрный». На последнем было всё, только в пять-семь раз дороже. Полуживой император Франс-Иосиф честно сообщил своим флигель-адъютантам (разговор был дословно передан в Берлин):

«Наши дела даже хуже, чем мы предполагаем. Если переживём эту зиму (1916-1917 гг.), то весной я обязательно покончу с войной, иначе империя просто умрёт от голода».

Нужно сказать — до весны старый пень не дожил, а его деятельный и неглупый наследник Карл после похорон провёл полную ревизию всех министерств, приказав дать прогноз на стояние Австро-Венгрии в «стратегической обороне 1917-го года». Доклады министров обобщал наперсник нового императора, свеженазначенный министр иностранных дел граф Чернин: сырья для производства военного снаряжения нет, ресурс живой силы исчерпан, население империи пребывает «в тупом отчаянии, что отнимает у Вашего Величества возможность для продолжения войны», конец цитаты.

После этого доклада Вена начала тайные переговоры с державами Антанты, а в Берлин лично император Карл I Франц Иосиф сообщил: австро-венгерская армия в 1918-м году в наступление перейти не сможет, в стратегической обороне продержится до начала осени 1917-го.

Турция. Тут дела были вообще аховые, но чуть лучше чем у иуд-братушек болгар, с которыми турки держали фронт на Балканах. На начало 1917-го в строю находилось полтора миллиона солдат, в земле уже лежало полмиллиона, инвалидами числились 800 тысяч, около полтора миллионов уже были ранены. Страшные санитарные потери, геноцид армян и греков (на которых держалась экономика), разрушенное сельское хозяйство (показатели упали по сравнению с довоенными в пять-восемь раз по разным видам продукции), успехи русской Армии, господство Черноморского флота и прерывание каботажных грузоперевозок — вот в каком состоянии османы встречали новый 1917-й год.





С полностью остановившимися добывающей и перерабатывающей промышленностью, внешней торговлей. Все попытки турецкого правительства провести реформы и перезапустить экономику провалились, отмена «капитуляций» (лицензирование), кредиты Германии и Австро-Венгрии, увеличение импортного таможенного тарифа и проч. — привели только к растущему дефициту бюджета, за два неполных года войны он вырос в 15 раз. Был жуткий дефицит вооружений и особенно боеприпасов, солдат не во что было одевать и обувать. Когда-то сельскохозяйственная держава №1 в Азии и на Ближнем Востоке... голодала. В Ливане и Сирии от недоедания и болезней погибло в 1914-1916 гг. около половины населения. Коррупция и воровство достигли таких размеров, удивлённо цокали языками даже бедуины...

Переходя к «стратегической обороне» по приказу из Берлина, турки... начали с грабежа собственного населения, проводя реквизиции продовольствия и любого нужного для военных нужд сырья. Мысль была вести «государственные закупки избытков по фиксированным ценам», да вылилось всё в обычное ограбление. Летом 1917-го года, видя недостаточность сборов и выполняя требование Берлина о поставках продовольствия (шёл натуральный обмен на оружие и боеприпасы), главнокомандующий Энвер-паша выгребает последнее зерно из колоний и самой метрополии, но вместо полутора тысяч вагонов... войсковая полицейская операция приносит всего 240. Остальное было банально разворовано, вот до какой степени хищения выросли.

Пришлось вводить с января 1917-го карточки на основные виды продуктов, но мера помогала мало, нормы были низкими, народ даже в самом Стамбуле голодал, армия банально занималась мародёрством, обезлюживая огромные тыловые районы, отправляя «фуражирские полки» в Ирак, Сирию, Курдистан. Огромным дефицитом стало топливо (дрова и уголь), стоимость воды выросла в три-четыре раза. Русский Генштаб, прекрасно осведомлённый о делах османов, дал прогноз на полное падение экономики Турции в конце 1917-го (сбывшийся) и разложение армии, рекомендовал захват Стамбула.



Катастрофа.

Как нетрудно догадаться — первыми немецкие планы «стратегической обороны» провалили турки, англичане выставили против Османской империи два с половиной миллиона человек, активных штыков — 900 тысяч. Россия на Кавказский фронт, наконец-то, стала отправлять войска и припасы не по остаточному принципу, а по всем положенным нормативам, доведя общую численность соединений генерала Юденича до семисот тысяч активных бойцов. Турки, почивавшие на лаврах разгрома англо-французского десанта в Галлиполи и пленения крупной британской группировки под Кут-эль-Амарой (Месопотамия), ставили задачу на 1917-й удержать Суэцкий канал, а русским не дать спуститься со склонов Армянского Нагорья.





Первое поражение случилось в момент обсуждения плана о «стратегической обороне», англичане прорвали фронт на Синае в декабре 1916-го, открыв дорогу на Палестину. Через три недели «томми» уже взяли дирекцию на Иерусалим, дополнив наступление мощными ударами в Месопотамии, огромной группировкой начав неспешное движение из Басры на север, по обоим берегам реки Тигр с конечной дирекцией на Багдад. На Кавказском фронте генерал Юденич прочно обосновался в Эрзеруме и Трабзоне, готовил десантную операцию в Проливах и одновременный удар вглубь Турции.

Но основной фронт всё-таки был не здесь, «стратегическая оборона» разыгрывалась как вид «военных действий» (не путать с боевыми) наиболее хрестоматийно в Европе, где перед Германией и Австро-Венгрией стояла сверх-задача: в течение года сдержать двойной перевес Антанты в людях и тем временем накопить ресурсы для кампании 1918-го. Первым делом было решено сократить протяжённость фронта, поэтому немцы начали спешное возведение на французском участке «Линии Гинденбурга» глубоко в тылу с бетонными дотами, тоннелями, бункерами и укреплёнными огневыми точками. Опутав каждый из четырёх рубежей тройными линиями проволочных заграждений. Глубина неприступной обороны достигала 10 километров.



Окопы Линии Гинденбурга

Проведя изящный манёвр отвода войск из всех кровавых «выступов» и сровняв линию — германский Генштаб высвобождал около дюжины полнокровных дивизий, общая протяжённость фронта уменьшилась на 55 километров, отвод войск начался в феврале 1917-го. Сопровождался тотальным разрушением всего, что могло послужить противнику для ведения боевых действий: дорог, мостов, населённых пунктов. Даже телеграфные столбы спиливались, а провода сматывались. Войска прибыли на «Линию Гинденбурга» без потерь, но в жутком моральном состоянии, для укрепления духа пришлось разворачивать «тотальную подводную войну», грозящую вовлечь в войну США.

Кайзер подписывает соответствующее распоряжение (несмотря на истерики канцлера фон Бетман-Гольвега), подлодкам стало разрешено без всякого предупреждения топить все гражданские суда под любым флагом, идущие в сторону Британских островов. Такие же распоряжения получили флотилии, рыскающие в Средиземном море и Бискайском заливе. Также контрразведка получила приказ активизировать подрывную деятельность в России, этому фактору в планах «стратегической обороны» отводилась едва ли не решающая роль, в набросках планов кампании 1918-го года значились две трети дивизий Восточного фронта. Пишу это для тех, кто не верит в «немецкую руку», ворошившую революционные события 1917-го в наших широтах.

Генерал Людендорф, на тот момент генерал-квартирмейстер (заместитель начальника Полевого генерального штаба) уже осенью 1916-го гарантировал кайзеру: большая часть германских и австро-венгерских дивизий для действий на Западе освободится к лету 1917-го. Что позволит или сокрушить союзников, либо сесть за стол переговоров на достойных условиях.

Проигрыш подобной стратегии «борьбы за мир» хорошо известен: немцы втянули в войну Америку, германская экономика из самой мощной в Европе (да ладно — в мире) деградировала за четыре года настолько, что оказалась неспособна после последнего «рывка на Париж» обеспечивать текущие потребности войск, тем более — жизнедеятельность огромного тыла. Дефицит всех видов продовольствия и топлива (особенно нефти), а потом и стали... поставил жирную точку в обеспечении военных действий даже в обороне.





Несмотря на выход из войны России, её ресурс заместили американцы, вояки на поле боя малопригодные, но давшие обессиленным «томми» и «паулю» неисчерпаемые ресурсы для ведения боевых действий, поддержавшие шатающиеся экономики кредитами, поставками всех стратегических видов сырья. Также Гинденбург и Людендорф неверно оценили момент выхода из «стратегической обороны», о чём предупреждал их соотечественник фон Клаузевиц, настаивавший: это самый сложнейший вид военных действий, требующий детальной проработки операций. Многих операций, разнесённых на огромном ТВД. А не одной-единственной, на которую разумный военачальник против превосходящих сил идти категорически не должен.

Итак, германские стратеги Гинденбург и Людендорф не озаботились «соломкой», на которую в случае провала наступления 1918-го года можно было плюхнуться окровавленным задом (пардон, дамы). Стратегические резервы отсутствовали, даже тотальная мобилизация не приводила к улучшению положения, призванных нечем было вооружать, оснащать, кормить. Еле-еле удержав оборону на Западе и расправившись с Россией, германский Генштаб не составил единого плана наступления на Францию, его не было... даже в конце января 1918-го, генерал Людендорф парализовал штабную работу судорожными метаниями и бесчисленными корректировками.

Во-первых, вспыльчивому и эксцентричному герру Эриху Фридриху Вильгельму мнилась преувеличенная угроза от накапливавшихся во Франции американцев, небывалых по эффективности новых отравляющих газов, якобы передаваемых в английские войска. Началась бестолковая спешка, операция «Михель» так и не была подшита в огромный толстый гроссбух, прошнурована и снабжена сургучными печатями с тевтонским орлом. А рассыпалась на три операции на одном направлении со сложными манёврами четырьмя армиями, каждая из которых начиналась словами «если...».

Генерал Людендорф не дождался поступления в войска (апрель-май) десяти тысяч автоматов МР18, предназначенных для штурмовых частей, хотя героические и мотивированные бойцы в тыловых районах тренировали свои тактики прорыва именно с ними. А пошли в атаку с винтовками и карабинами. Артиллерия не закончила подготовку в лагерях для противодействия танкам (стояла жуткая слякоть), лишив штурмовиков своей поддержки во время массированных контратак французов. А последние получили приказ прорывать оборону, не считаясь с потерями, чего не было в планах подготовки личного состава, ориентированного на «умные булавочные проколы». Забыта была кавалерия, не получившая должной выучки «ездящей пехоты».



Автомат МП18 штурмовых отрядов

То есть, в самом начале операции «Михель» были истреблены на первых полосах обороны французов лучшие штурмовые части, так называемые мобильные резервы «развития успеха» маршировали обычных шагом, не имея частей закрепления успеха в тылу, они банально не прибыли с Восточного фронта к марту 1917-го. А когда подтянулись... оказались вообще без немецкой кавалерии, какой-то умник счёл лучшим вариантом перебросить на Запад пехотные австро-венгерские дивизии с тяжёлой артиллерией, а не оставить их на Востоке, передав под контроль германский участок фронта.

Также сказался острый дефицит топлива для авиации и тыловых частей на грузовиках, не был захвачен Баку, хотя данная операция была разработана ещё в конце 1917-го, имела стопроцентные шансы на успех.
И главным просчётом германского Генштаба стало «оборонительное мышление», за 1917-й год все ресурсы загибающейся Германии были брошены на создание новых дивизионов... тяжёлой и осадной артиллерии, хотя для наступления (особенно его развития) требовались лёгкие полевые орудия, вплоть до горных пушек. Прорвав первые полосы французской обороны, немцы оказались обычной пехотной массой, прущей на пулемёты.

Избиваемой с воздуха и великолепными французскими скорострельными 75-мм полевыми пушками. Без танков, бомбардировщиков, зенитных орудий и мобильных кавалерийских дивизий. «Стратегическая оборона» была использована бездарно, кайзеровская Германия пала через сто двадцать дней после выхода из пресловутой стратегической обороны.

Выводы.

Итак, «стратегическая оборона» сегодня (оставлю за скобками три безуспешные попытки перехода Третьего Рейха к данному виду военных действий во время Второй мировой) — является типом военной доктрины. Как военного планирования всех аспектов жизнедеятельности государства, так и широкого набора мероприятий боевых действий. Цель СО — сдержать противника путём военно-технического сопротивления, отразить стратегические наступательные операции, создать в глубоком тылу стратегические резервы, вооружить и обучить их, нанести в благоприятный момент собственные разящие удары.

Стратегическая оборона никогда не является пассивной, подразумевает кратное увеличение усилий обороняющегося в «ассиметричных действиях»: пропаганде и подрывной деятельности в стане врага, военном обмане, террористических, психологических, прочих неконвенциональные операциях или действиях. Призванные дать время военной промышленности нарастить производство, мобилизовать все ресурсы, армии — увеличить численность и обучить пополнение.

А высшему руководству приходится заниматься решением острых политических и социально-экономических проблем, не допуская полного истощения ресурсов или утрату управляемости государством.
Выход из «стратегической обороны» возможен только в момент уравнивания сил и ресурсов с противником на поле боя, либо созданием перевеса в ключевых вооружениях. Как вариант — более эффективных геополитических и административных решениях, позволяющих противника ослабить, а собственную сторону усилить. Чаще всего это достигается созданием или разрушением союзов/альянсов, нарушением глобальной логистики.

Но главным заключительным аккордом «стратегической обороны» является полный перехват «стратегической инициативы». Не сколько на поле боя, но в экономике, внешней дипломатии, внутреннем благополучии тыла.

Строительством «Линий Гинденбурга» стратегическая оборона не выигрывается, если воюющее государство не проводит масштабных мероприятий общей внутренней мобилизации, в разы превосходящей точно такую же работу у противника. Выводы дальше делайте сами, внимательно следите за текущими новостями. Доклад закончил, честь имею.

https://telegra.ph/Na-linii-fronta-p...-oborone-12-03