02.02.2018г.



Сенат Польши принял закон "Об Институте национальной памяти Польши". Он принят практически двумя третями голосовавших сенаторов: 57 — за, 23 — против, двое воздержались.


Многие российские журналисты любят бездумно пользоваться чужими определениями. Поэтому российские СМИ заговорили об этом законе как о скандальном. На самом деле ничего такого в нем нет. Его назвали скандальным на Украине, потому что он предусматривает введение уголовной ответственности для тех, кто отрицает, поддерживает или пропагандирует преступные действия ОУН/УПА* в годы Второй мировой войны. Закон также называет преступными действия украинских националистов, сотрудничавших с Третьим рейхом.


Ну и что здесь скандального? В России за попытки реабилитации преступлений нацистов и коллаборационистов также предусмотрена ответственность. Просто российские законы в этом аспекте менее четко выписаны, но это только потому, что они формулировались еще до того, как неонацизм в виде бандеровщины стал практически официальной идеологией Украины.

Поляков можно понять. Они потеряли надежду. Причем не одну, а сразу две. С одной стороны, они разочарованы в ЕС. Вместо того чтобы продолжать безвозмездно выделять Варшаве из своих закромов по 10 миллиардов долларов ежегодно, лидеры Евросоюза (Франция и Германия) решили, что, во-первых, восточным европейцам пора жить на свои. Во-вторых, не худо было бы странам Восточной Европы прекратить артачиться и гостеприимно распахнуть объятия мигрантам из Азии и Африки. В-третьих, Париж и Берлин запланировали реформу ЕС, которая практически лишит "новую Европу" права голоса при определении европейской политики. Они получат статус младших партнеров в Соединенных Штатах Европы и должны будут выполнять указания Берлина и Парижа.

С другой стороны, поляки осознали, что Киев не в состоянии выполнить запланированную для него Варшавой миссию. Польские политики видели Украину эдаким русофобским бастионом, надежно ограждающим их с Востока. Киев должен был связывать Москве руки, заодно предоставляя Польше аргумент для убеждения лидеров ЕС в том, что Евросоюз должен жестко противостоять Кремлю как можно дальше на Восток от собственных границ: на Украине, в Белоруссии, на Кавказе, в Средней Азии — везде, куда дотянутся его руки. Польские лидеры считали, что таким образом они не только надежно обеспечат свою безопасность, но и займут лидирующее положение в Восточной Европе, станут региональным гегемоном. В свою очередь, это должно было резко повысить роль Польши в ЕС, введя ее в узкий круг лидеров союза.


Для реализации идеи антироссийского санитарного кордона из постсоветских стран поляки вместе со шведами даже лоббировали в ЕС идею Восточного партнерства, которое, по сути, включало европейские и кавказские постсоветские государства на границах России в сферу влияния ЕС. Но Киев все равно не справился с задачей, а без Украины рушилась вся схема.

Пока была надежда на то, что Украина примет на себя всю тяжесть противостояния с Россией, обеспечив Польше почетное место за европейским столом, Варшава относилась к бандеровщине спокойно. Простые поляки возмущались, но политики исходили из того, что украинская бандеровщина должна стать российской, а не польской проблемой. Не было на Украине другой русофобской идеологии. Приходилось не только соглашаться с тем, что имеется, но даже обучать и натаскивать бандеровцев в рамках общеевропейских программ по организации цветных переворотов.

Но к 2016 году ситуация коренным образом изменилась. Украинское государство так и не оправилось от последствий организованного в феврале 2014 года, в том числе и с польской помощью, вооруженного переворота. Его прогрессирующий распад не удалось остановить. Государственные структуры коллапсировали, а экономика большей частью была разрушена (остатки умирают). С каждым годом в стране все труднее найти работу. С этой проблемой столкнулись миллионы людей. В том числе многие горячие сторонники Майдана и Бандеры.


Безработные украинцы поехали искать работу за рубежом. Миллионы — в Россию, миллионы — в Польшу. В Россию ехали больше жители гораздо менее бандеризированного юго-востока страны. Кроме того, украинские СМИ качественно запугали своих "патриотов", рассказывая им, как за любое сочетание в одежде желтого с голубым "кровавый путинский режим" тут же ловит и отправляет в Сибирь снег убирать, а потом железную дорогу Салехард — Игарка строить. Поэтому Россия почти не заметила массовой украинской миграции.


Иное дело — украинцы, выбравшие Польшу. Большинство — из западных областей, и многие поддерживают идеи Бандеры, даже толком не зная ни самой идеологии, ни биографии этой малосимпатичной личности. Чувствуя себя европейцами и считая, что Майдан и есть Европа, они стремились порадовать поляков возгласами "Слава Украине!" и прочими бандеровскими речевками, а также объясняли этим "жертвам путинской пропаганды", что не только одесситы "сами себя сожгли" в Доме профсоюзов, а граждане ДНР/ЛНР себя обстреливают из тяжелой артиллерии, но и поляки во время Волынской резни "сами себя вырезали", да и вообще резни не было, а бандеровцы воевали с нацистами и коммунистами и всех победили.

Так их научили украинское телевидение, украинская школа, украинские политики.









Поляки от этого сильно огорчились и попросили своих политиков избавить их от "европейцев" с Украины. Те, может быть, и не прислушались бы к просьбам граждан. Предыдущие двадцать лет мнение общественности никого в Варшаве не волновало. Но тут еще выяснилось, что прекрасная европейская жизнь за немецкий счет завершается и придется перейти на самообеспечение. И даже, скорее всего, начать отрабатывать вложенные в их страну Евросоюзом средства.

Как только выяснилось, что дивидендов не будет, а будущее в ЕС туманно, Польша начисто утратила стимул к проведению в отношении Украины "европейской политики", которую сама же пыталась сформулировать. С этого момента партнерское суверенное государство на восточной границе Польши, населенное братским европейским народом, превратилось в захваченные бунтовщиками "Кресы всходни". А что бунтовщики оказались еще и бандеровцами, так это и оправдывает резкое изменение польской политики в отношении Киева. Дружили, мол, с Украиной, пока обманывались, думая, что ею управляют приличные люди, а сейчас присмотрелись и увидели: там же сплошные нацисты бандеровского разлива.

Так что в принятии Польшей соответствующего закона нет ничего не только скандального, но и удивительного. Это только первая ласточка в ряду польских подарков украинским "партнерам".

Удивляет поднявшаяся на Украине истерика. Не столько факт болезненной реакции на польский закон, сколько содержание озвученных политиками тезисов. За неполные сутки украинские политики успели заявить:

• Бандера — герой, и современная Украина основана на его идеях;
• на Украине вообще нет бандеровщины;
• вопрос бандеровщины слишком сложен, и Украине с Польшей надо долго и упорно вырабатывать совместную компромиссную оценку личности Бандеры;
• каждый имеет право исповедовать любые взгляды, и если бандеровщина на Украине популярна, то это вообще не польское дело.


Во время марша националистов в честь годовщины Украинской повстанческой армии (УПА) в Киеве


Были еще вариации на ту же тему, но это основные тезисы. Как видим, все эти постулаты (подчеркну: изложенные официальными лицами), как и официальная позиция, противоречат друг другу. Это значит, что, несмотря на довольно длительный период, в течение которого в Польше ведется официальная антибандеровская кампания, украинская элита даже не выработала общей государственной позиции. Более ограниченные и нацифицированные особи просто упираются рогами в пол и отстаивают свое право на любовь к Бандере. Те, кто посообразительнее и не хотят портить отношения с поляками в частности и с Западом в целом, либо пытаются отрицать наличие на Украине бандеровщины, либо предлагают договориться.


Только все это бессмысленно. Польша неслучайно пошла на предельно жесткие меры, без оглядки на дипломатические последствия. В Варшаве давно (с первых дней независимости) активно мониторят ситуацию в Киеве. По мере ослабления Украины отношение Польши к ней постепенно менялось в худшую сторону. Первоначально заняв позицию партнера, Варшава быстро почувствовала себя протектором. Сейчас же речь вообще не идет ни о какой субъектности киевского режима. Тамошним политикам и их подручным практически открытым текстом говорят, что между своей восточной и российской западной границами Польша не видит никакого государства. Поэтому, если они хотят, потеряв свою страну, получить польское покровительство, то пусть учатся выполнять польские законы и команды.


И нельзя сказать, что это требование Варшавы несправедливо. Украина шла к этому 26 лет своей независимости. Ну вот, пришла.


Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"