May. 22nd, 2015 at 12:26 PM




Месяц назад на улицах украинских городов появились билборды в духе советских и немецких плакатов времен Второй мировой — о «бытовом» сепаратизме. По мнению создателей этого пропагандистского «шедевра», «бытовым» сепаратистом считается тот, кто: «Ждет прихода „русского мира“» и «Оскверняет национальные символы». Грозный текст завершает ссылка на 110-ю статью Уголовного кодекса Украины «Посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность государства». Но если пристально вчитаться в приговоры осужденных за «подрывную работу» людей, выяснится, что реальные бойцы сепаратистских вооруженных отрядов в украинских судах часто выходят на свободу с условным сроком.

А те, кто имел неосторожность опубликовать в социальных сетях ссылку на «вражеский» интернет-ресурс или опрометчиво пошутить в кругу друзей, получают куда более суровые приговоры. «Репортер» ознакомился в открытом для свободного доступа реестре с несколькими десятками судебных приговоров в отношении новых «неблагонадежных» украинских граждан, а также пообщался с людьми, оказавшимися за решеткой за активную гражданскую позицию или размещение нелояльных, с точки зрения властей, публикаций в соцсетях


Уличная политическая реклама — всего лишь зеркальное отражение усиления идеологической нетерпимости в украинском обществе и очередного витка охоты на ведьм. После начала войны на востоке украинские спецслужбы взяли на карандаш всех, кто каким-либо образом оказался в черном списке инакомыслящих. То и дело в пресс-релизах СБУ и прокуратуры мелькают отчеты о блестяще проведенных операциях по задержанию террористов и шпионов. Бесспорно, что во время любой войны в тылу помимо реальных диверсантов и разведчиков всегда существует пятая колонна — те, кто так или иначе поддерживает врага. Однако кроме шпионов и пятой колонны есть и обычные граждане, которые не согласны с тем, что происходит в государстве. Развитие интернета дает возможность высказать свою точку зрения любому человеку. Но, в отличие от прошлых мирных лет, взгляды властей предержащих на конституционные свободы своих граждан заметно изменились — за безобидный, с точки зрения блогера, пост в соцсетях теперь можно получить реальный срок.


Как потопить боевой корабль штопором для вина

Фамилию персонажа в целях его безопасности мы не называем. Материалы следствия находятся в редакции.
— Я предлагаю потопить корабль «Гетьман Гайдамачный»!
— Чем?
— Нет проблем! Все просто — берем у Юры акваланги. Берем в магазине винные штопоры. Ныряем. Бурим дырочки штопорами. Он тонет!
— Но от винных штопоров дырочки будут совсем ма-а-ахонькими! Он, наверное, таки долго будет тонуть?
— Та да, тонуть будет долго. Но мы же никуда не торопимся?
Шутливый треп знакомых одессита и ветерана войны в Афганистане Юрия Т., записанный на видеорегистратор в машине, вызвал большое количество вопросов у следователя СБУ спустя несколько месяцев. На допросе в следственном изоляторе Юрию Т., задержанному 22 марта 2014 года с тремя друзьями по подозрению в создании террористической организации, предъявили карту памяти злополучного видеорегистратора с записью того самого дружеского стеба.


— Вы планировали потопить боевой корабль ВМФ Украины? 
— Какой корабль? «Гетьман Гайдамачный»? Но такого корабля не существует!
— Какая разница, есть такой корабль или нет. У нас есть запись вашего разговора, в котором кто-то из ваших знакомых собирается пробурить штопором корпус боевого корабля ВМС Украины! 
— Чем? Штопором? Вы шутите? И кстати, это не мой голос. Это даже не я шутил! 
— Шутки давно закончились... Вы и ваши подельники — в следственном изоляторе. Вам предъявлено подозрение в подготовке вами терактов и создании диверсионно-террористической группы. У вас в автомобиле найдено оружие — огнестрельное и холодное. У нас есть показания свидетелей, что вы планировали напасть на склад и захватить оружие. А также собирались «мочить бандеровцев»! Ну и корабль собирались топить. Не вы лично, но ваши подельники. И, скорее всего, по вашему приказу… — отрезал следователь. Дело действительно приобретало совсем не шуточный вид. Юрий и трое его друзей находились за решеткой следственного изолятора уже третий месяц. Следователи на каждом допросе предъявляли все новые «улики» и «вещественные доказательства» того, как Юра со товарищи готовились ниспровергать существующий строй.

То, что гражданский вариант автомата Калашникова, изъятый из багажника машины «подельника» Т., был приобретен другом Юрия вполне легально, хранился в чехле, а разрешение на оружие было в кармане, похоже, никого из следователей совсем не интересовало. Даже купленные в обычном магазине складные ножи, после того как их приобщили в качестве «вещдоков» к материалам следствия, с точки зрения экспертов, вдруг превратились в холодное оружие. Спортивный зал, где проводил тренировки для детей профессиональный тренер по карате Юрий Т., в документах следствия стал «базой боевиков».

Только в тюрьме до Юры стала доходить простая истина — он попал «под раздачу» СБУ только потому, что по всем критериям подходил под определение террориста и диверсанта. Ну а его друзья попали в тюрьму вместе с ним «до кучи». Ведь главарь террористов просто «обязан» иметь хоть несколько «боевиков» под рукой…
Когда-то Юрий отслужил срочную службу в Афганистане, участвовал в боевых операциях, за спины товарищей не прятался, за что и был награжден медалью «За отвагу». После службы в армии попал в подразделение спецназа МВД, где дослужился до капитана, а в списке наград появились два ордена — Красной Звезды и Трудового Красного Знамени. После увольнения из спецназа Юра заинтересовался модным тогда карате-киокушин, тренировался, стал мастером боевых искусств и начал тренировать детей. Вполне обычная карьера ветерана-афганца.
Было и еще одно обстоятельство — Юрий всегда был активным общественником. Однако это тоже не выбивается из общей картины — ветераны-афганцы всегда активно участвовали в общественной жизни. На Майдане была даже отдельная «афганская» сотня.
Задолго до событий в Киеве Юрий Т. организовал в Одессе общественную военно-патриотическую организацию «Щит Отчизны». Проводил полевые сборы для подростков наподобие советской «Зарницы», учил мальчишек обращаться с оружием, выживать в одиночку в лесу. Это его и подвело. После Майдана Юра имел неосторожность «высунуться» с инициативой поддержания гражданской стабильности в Одессе, выступил несколько раз на городском телеканале и поучаствовал в нескольких круглых столах в Одесской обладминистрации. Его запомнили. В том числе и в СБУ: афганец имел неосторожность заявить, что радикальные способы реформирования государства — не метод. По его мнению, то, что начало происходить после Майдана, могло опасно раскачать и разрушить гражданский мир в стране.


Во время зачистки под горячую руку могут попасть и простые прохожие


Спецоперация. Разговоры и замыслы поставили в вину

Из ведомственного рапорта СБУ (копии документов в редакции).
«Указанное лицо (Юрий Т. — „Репортер“), совместно с некими участниками федерации боевых искусств, организовали группу радикально настроенных лиц… которые осуществят 22–23 марта действия насильственного характера, направленные против действующих представителей власти, сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих… с целью дестабилизации… обстановки в южных и западных областях Украины».
«При этом указанная группа во главе с Юрием Т. (вместе с одесситом были задержаны еще трое его друзей и знакомых. — „Репортер“) координирует свои действия с представителями так называемой „Самообороны Крыма“ и южнобережного казачества, контактируя при этом с неустановленными личностями из ближнего окружения самопровозглашенного премьера АР Крым Аксенова С. В.»
«…[члены группы] разрабатывают сценарии и планы действий по захвату объектов — органов госвласти и местного самоуправления, применения оружия».
«…При этом… участники группы придерживаются правил конспирации, меняют номера телефонов, собираются в местах, подступы к которым дают возможность вести контрнаблюдение, не употребляют во время телефонных разговоров прямых слов и выражений, которые открывают их реальные противоправные планы и намерения (например, оружие и боеприпасы называются „нотами“ и „инструментами“, а участие в массовых акциях по дестабилизации обстановки — „сыграть с оркестром“)».
«…По полученным данным, указанными особами 23 марта в городе Одессе организовываются массовые беспорядки, для чего… Юрием Т. дана команда на мобилизацию всех членов группы (от нескольких десятков до сотни… количество устанавливается), экипирование их в камуфляжную одежду. Для этого применяется заранее подготовленное оружие и взрывчатые вещества, которые поставляются… из других регионов Украины и АР Крым».
«…В планы входят… блокирование и захват воинских частей в г. Одесса, радиопередающих, газостроительных… объектов инфраструктуры (кроме аэропорта) и других объектов жизнеобеспечения города и региона».
«Заранее приготовленного оружия и взрывчатки» ни у Юрия, ни у его друзей так и не нашли. Несмотря на то, что обыски в квартирах четверки «одесских террористов» вслед за их задержанием проводили несколько раз, а слежка за членами семей вскоре после их задержания велась непрерывно.
Не нашли и «планов по захвату объектов». Не установили, с кем же из крымских сепаратистов контактировали задержанные.
Огнестрельное же оружие, изъятое у «террористов» при задержании, оказалось охотничьим и гражданским — травматическим. И было официально зарегистрировано в МВД.
К слову, больше ни одного «пособника» или «мобилизованного» в «диверсионные группы» и отряды задержать также не удалось. Члены федерации боевых искусств, которых, как предполагали оперативники СБУ, планировалось использовать в массовых беспорядках и захватах неких объектов, оказались детьми — спортсменами из клуба карате Юрия Т.
Но отсутствие материальных доказательств совсем не повод для остановки уголовного производства. Следствие сделало упор на поисках «нематериального» — замыслах Юрия.


«Только спустя два часа я понял, что нас похитили не бандиты!»

— Спецоперацию по нашей группе СБУ провело молниеносно. За две недели до задержания кто-то из моих знакомых познакомил меня с очень активным одесситом, который прилагал все силы, чтобы мне понравиться. Новый знакомый изо всех сил «шустрил», предлагал помощь, в общем, старался стать незаменимым помощником в общественной деятельности. Это насторожило. Но и особо не волновало — просто мы ничего противозаконного не делали, — рассказывает одессит. — Я с несколькими друзьями тогда предложил обладминистрации совместное с милицией патрулирование улиц в Одессе. Планировалось, что в состав каждого милицейского патруля войдет один афганец для усиления. В обладминистрации эту идею приняли положительно — в марте в городе было неспокойно. Назревали стычки между Антимайданом и Евромайданом. Ни мне, ни моим друзьям — ветеранам Афганистана и спортсменам — это противостояние не нравилось. Я слишком хорошо понимаю, что такое гражданская война. У меня здесь, в этом городе, семья, дети. Любая нестабильность — это конец мирной жизни. Прежде всего для моих детей. Я считал тогда, что все те, кто знаком с войной, должны не допустить ее возникновения в стране. — Конечно, я встречался с афганцами, городскими чиновниками и политиками. Предлагал им разные варианты своей помощи. Обговаривали вопросы по сохранению мира в Одессе. Но кроме нескольких друзей за моими плечами никого не было. Эти встречи потом мне аукнулись — оказалось, что ко мне подвели провокатора — некоего Игоря. Провокатор, как потом выяснилось, строчил доносы в СБУ. Скорее всего, в этих доносах я представал в облике монстра — диверсанта и шпиона.


Во время рейда лицом в пол укладывают всех подозрительных


Вечером 22 марта я приехал на тренировку со своим другом — тем самым, у которого нашли в багажнике гражданский вариант АКСУ. Товарищ занимался бизнесом и был одержим опасением, что его могут в любой момент похитить бандиты — для отжима бизнеса. Поэтому и возил с собой в машине карабин — автоматический огонь из него вести было нельзя. В марте 2014 года в Одессе было очень неспокойно — по улицам бегали люди в балаклавах с битами в руках. Поэтому понять его можно — многие тогда возили с собой официально зарегистрированные огнестрелы или носили травматы.

Когда я вышел во двор школы после тренировки с товарищем, на нас неожиданно набросились какие-то люди. Все они были одеты в гражданскую одежду, вооружены автоматами. Было только одно сходство — все в шлемах с забралами. Набежали с криками: «Лежать, руки за голову!» Первая мысль была, что это бандиты, — никто из них не сказал, что они из «Альфы» СБУ. Поэтому сопротивлялся — глупо ложиться, если тебя атакуют неизвестные люди. Избили серьезно — скрутили, прикладом дали по голове, разбили нос. Заковали в наручники, забросили в машину лежа. В микроавтобусе меня придавили ногами к полу. Кровь из разбитого лица залила всю куртку. Лишь через полчаса один из захватчиков приклеил мне на разрубленный прикладом нос лейкопластырь. Ехал и размышлял — куда везут? Первой версией было, что попал под бандюков — вместе с товарищем-бизнесменом. И везут куда-то в посадку, чтобы убить и прикопать. Лишь через два часа микроавтобус остановился и по разговорам и специфическим терминам я понял, что задержала нас «Альфа» и везут нас в Киев.

Тюрьма, суд, приговор. «Сидеть стоит дорого»

Камера, или, на сленге «сидельцев», «хата», в специзоляторе СБУ в Аскольдовом переулке представляла собой небольшое помещение на двух человек. Комковатый матрас, тонкая подушка и одеяло. Сокамерник Юрия — бывший «беркутовец», которого подозревали в координации огня снайперов на Институтской. Парень в момент расстрела был на Грушевского. И искренне недоумевал, как он мог координировать огонь снайперов, будучи вдалеке от сектора обстрела. По поводу снайперов он говорил, мол, сразу после расстрела на Институтской те «беркутовцы», которые были там с оружием, сразу сбежали из расположения части и подались в Крым. Еще говорил, что его назначили «крайним» и судьба его незавидна. Но спустя пару месяцев произошел перелом: следователи наконец-то пришли к выводу, что он не мог координировать снайперов на Институтской — никаких доказательств по этому пункту подозрения не было. Тогда ему начали «шить» другие обвинения, предъявив превышение служебных полномочий и жестокое обращение с участниками Майдана.
Похожая ситуация произошла и с Юрием Т. Через пару месяцев, проведенных в специзоляторе СБУ, следствие зашло в тупик — вещественных доказательств его «подрывной работы» не было. «Координация» действий группы Т. с правительством АР Крым также не подтвердилась — был зафиксирован всего один телефонный разговор Юрия с некой крымчанкой. Однако содержание разговора было вполне невинным: крымчанка, представившись по имени и отчеству, обещала перезвонить, но так и не связалась с ним больше ни разу.
Самыми главными доказательствами вины Юрия Т. стали фрагменты записей разговоров с видеорегистратора автомобиля, который принадлежал его товарищу, задержанному вместе с афганцем тем же вечером 22 марта 2014 года. Там действительно есть слова неустановленного следствием человека, который говорит: «Я вчера с Юрой говорил, надо пробить, нет информации, в какой-нибудь области военный склад подорвать, завезти туда КамАЗ, загрузить его полностью и вывезти». Также следствие предъявило в качестве вины Юрия, что водитель автомобиля (тот самый бизнесмен, который возил с собой оружие в багажнике), сказал неизвестной собеседнице: «Надо определиться, у кого есть оружие. Всех охотников, вооружать их, идти добивать, мочить бандеровцев, на фиг забирать у них оружие. Как бы это ни звучало, их надо убивать».


Несколько мужчин в одном авто — повод для особо тщательного досмотра


У следствия имелся и такой разговор в записи с того самого видеорегистратора: «Вчера из Киева сюда вуек закинули с автобусов. Вооруженные. Факт, что позавчера 400 человек в полной амуниции, они здесь. Остальным надо клич дать. Им надо показать, количеством, что Одесса, типа, против».

Однако, кроме рискованных разговоров, которые велись в машине в марте 2014 года, доказать так ничего и не удалось. Кто говорил о захвате некоего склада в машине, не принадлежавшей Т., и присутствовал ли при этом сам Юрий, также осталось неизвестным.
Стоит отметить, что в марте 2014 года Украина была взбудоражена событиями в Киеве, в областях захватывались обладминистрации, милицию разоружали, а в Ровно в кабинеты прокуроров вваливался с автоматом и пистолетом активист УНА-УНСО Сашко Билый со товарищи. И разговоры о возможном надвигающемся беспределе велись по всей Украине.
К слову, именно в марте 2014 года из украинских оружейных магазинов покупатели буквально выгребли все оружие, оставив лишь пустые прилавки. И защищать себя и свои семьи от грядущего беспредела самостоятельно, без оглядки на закон и милицию, были готовы многие украинцы. Люди боялись неизвестности и хаоса, который начинался в столице. Многие объединялись в отряды уличной самообороны и вооружались кто чем мог.
Шел четвертый месяц, как Юра и трое его товарищей оказались за решеткой. Однажды на очередном допросе прокурор предложил Т. пойти на сделку со следствием — Юрий признавал за собой вину в «замысле захвата неких объектов, принадлежащих власти». Взамен ему предложили условный срок и выход на свободу. Юрий согласился.
— Нет, на допросах меня не били. У следствия есть другие способы добиться своего. Главный их козырь — это продление срока содержания под стражей. То судья заболел, то нужна дополнительная экспертиза, в общем, в следственном изоляторе, несмотря на нормы уголовно-процессуального кодекса, можно сидеть очень долго — годами. И в 90% случаев этот способ давления на подследственных срабатывает. В семье в основном зарабатывал деньги я. У меня двое сыновей. Однажды ко мне приехала на свидание жена и пожаловалась, что уже завтра ей будет нечем кормить детей. Я решил «сознаться» на условиях следствия. Сидеть — это дорогое удовольствие для того, кто зарабатывает своими руками. Отстаивать свои права, будучи за решеткой, не признавать свою вину до последнего могут только те, кто может себе это позволить, — комментирует свое решение Юрий.
На суде Юрий Т. получил пять лет условно. Сейчас он вспоминает свое задержание, месяцы за решеткой как страшный сон и сторонится любой общественной деятельности.
— Но у меня нет страха. Есть осторожность. И желание рассказать о том, что любой, кто окажется под подозрением у спецслужб, может сесть в тюрьму. Покорное молчание — это тоже плохо. Наши дети должны знать, что молчать о несправедливости — грех, — признается ветеран Афганской войны.

Боевиков ДНР/ЛНР обменивают и выпускают на свободу

По свидетельству нашего источника в военной прокуратуре, подавляющее большинство задержанных боевиков ДНР/ЛНР было обменяно на наших бойцов, попавших в плен в АТО.
— Процедура простая. Если та сторона готова махнуться пленными, то уголовное производство на сидящего у нас сепара уничтожается. Как бы и не было его в природе. Затем его вывозят на блокпост и меняют на нашего пленного. К сожалению, пленных боевиков у нас было реально меньше, чем наших пленных в ДНР. Это болезненный вопрос — нужно было как-то освобождать наших ребят, которые попали в плен к сепаратистам. Поэтому на размен пошли многие «бытовики» — те, кто принимал участие в митингах против правительства, участвовал в незаконных референдумах об отделении ДНР/ЛНР или публиковал в интернете призывы к свержению существующего строя. Таких было обменяно больше 500 человек — всех отвезли в Донецк. Конечно, это происходило с их согласия и при условии, что «та сторона» согласна обменять их на наших бойцов. Большинство «бытовых» сепаратистов не интересовало ту сторону, и их осудили условно. Но были и такие, которые по каким-либо причинам интересовали ДНР/ЛНР. И тогда шли на обмен, — рассказал сотрудник прокуратуры.
К слову, двое задержанных из группы одессита Юрия Т. были-таки обменяны на пленных украинских бойцов и уехали в Донецк. По словам Юрия, один из обменянных его «подельников» сидел в одной камере с важным «чиновником» из ДНР, подружился с ним и согласился на его уговоры освободиться из тюрьмы таким способом.
Однако не все боевики ДНР/ЛНР были обменяны на наших бойцов. В открытом для доступа реестре судебных решений мы насчитали несколько десятков приговоров боевикам — тем, кто действительно вступил в вооруженные отряды ДНР/ЛНР и воевал против украинских сил в АТО. Около десятка получили реальные сроки за решеткой: от пяти до семи лет лишения свободы — по статьям 260-й УК Украины (организация и участие в незаконных военизированных или вооруженных формированиях) и 258-й (организация террористической группы).
Но даже из тех боевиков, кто был взят на поле боя с оружием в руках, есть и такие, которые отделались лишь испугом и небольшим сроком в следственном изоляторе. Как свидетельствуют приговоры, часть из них предпочитают признаться в своей вине, раскаяться и пойти на сделку со следствием, получив в итоге условный срок. Интересно, что реально воевавшие боевики часто получают условные сроки намного меньшие, чем «бытовые» сепаратисты, которых судили за рискованные разговоры и/или «нелояльные» интернет-посты.

Во время обыска внимательно изучают контакты в телефоне


Например: «Лицо 2 свою вину в содеянном преступлении, предусмотренном ст. 260, ч. 2 УК Украины (организация и участие в незаконных военизированных и вооруженных формированиях, от трех до восьми лет лишения свободы. — «Репортер»)… осознало полностью и пояснило, что полностью понимает характер предъявленного обвинения», — строки из приговора №415/3563/14-к. Речь идет о боевике сепаратистского формирования — «Лисичанской самообороны», который с автоматом в руках в течение нескольких месяцев охранял блокпост и проверял документы у проезжающих. Боевик до суда содержался под домашним арестом и получил намного меньше, чем одесский «террорист» Юрий Т., — три года условно с испытательным сроком в один год!

«26 мая 2014 года Лицо 1 принимало участие в вооруженном противостоянии с украинскими военнослужащими на территории Донецкого аэропорта… где оказывало вооруженное сопротивление украинским военным… Также 6 июня 2014 года Лицо 1 прибыло на участок пограничного контроля Украины с РФ, а именно в пункт пропуска „Должанский“, где собиралось обстрелять вышеуказанный таможенно-пограничный пункт пропуска», — говорится в приговоре №623/2309/14-к. По этому приговору харьковчанин, воевавший против украинских
войск, получил всего три года условно!
Также снисходительно отнеслась украинская Фемида и к жителю Харьковской области (дело №628/3172/14-к), который регулярно «сливал» в ЛНР информацию, а также видео и фотографии перемещения военной техники ВСУ через узловую железнодорожную станцию, рядом с которой он жил. В этом случае осужденный тоже раскаялся, пошел на соглашение со следствием и получил условную «пятерку».

За «интернет-сепаратизм» — на «поводок» условным сроком

Судя по реестру судебных решений, уже несколько сотен украинских граждан получили приговоры за «информационный» терроризм — главным образом по 109-й и 110-й статьям УК Украины (действия, направленные на насильственную смену или свержение конституционного строя или захват государственной власти и посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины).
Неосторожные пользователи соцсетей размещают у себя на страницах видеоролики, созданные в ДНР/ЛНР, а также производят собственный контент: разнообразные мотиваторы (картинки с сомнительными призывами) или публикуют свои размышления на вечную тему «Что делать, да как быть». Беда в том, что до совсем недавнего времени интернет считался территорией виртуальной свободы, где можно было без боязни размышлять и общаться на любые темы. Но нынешние реалии кардинально изменили взгляд украинских правоохранителей и вершителей закона на подобное инакомыслие.
Особо пристально, как выясняется из реестра судебных решений, украинские спецслужбы следят за «интернет-террористами». Для попадания под подозрение сотрудников спецслужб теперь достаточно неосторожно сделать перепост — дать ссылку на нелояльное к властям Украины высказывание или видеоролик. Например, житель Черкасской области разместил у себя на странице в социальных сетях несколько видеороликов, призывающих «объединяться в федерацию, республику или автономию, вернуть „законного“ президента и выходить на воскресный митинг» (приговор №405/254/15-к). Интернет-пользователь предусмотрительно ограничил доступ к видео только для своих друзей. Однако эта предосторожность не стала преградой для сотрудников СБУ, которые его вскоре задержали. По приговору суда, интернет-диссидент получил свою «трешку» условно с двумя годами испытательного срока по ст. 109 УК Украины — «действия или публичные призывы, направленные на насильственную смену или свержение конституционного порядка или захват государственной власти».
Есть и достаточно сомнительные приговоры, которые свидетельствуют о том, что украинские правоохранители довольно абстрактно трактуют статьи о государственной целостности и насильственном свержении конституционного строя, а также откровенно пренебрегают тем, что во многих уголовных производствах в отношении «бытовых» сепаратистов часто отсутствуют элементарные вещественные доказательства. Например, согласно приговору уголовного производства №640/17513/14-к, житель Красноармейска сочинил песню, в которой «…призывал свергать существующий строй и помогать ДНР». За это незадачливый поэт получил «пятерку» условно. В заключении приговора содержатся совершенно абсурдные строки: «Вещественные доказательства по делу отсутствуют». То есть в качестве доказательства вины осужденного на суде было признано лишь признание самого сочинителя!
По мнению украинского юриста Вячеслава Плахотнюка, признание судом вины без наличия вещественных доказательств — абсолютный нонсенс:
— Подобное судопроизводство и вынесение обвинительного приговора без доказательств и экспертиз — лишь на основании признания вины самим обвиняемым — возвращает украинскую Фемиду на уровень сталинского правосудия и наносит ущерб имиджу отечественных судов и правоохранителей.
Но чаще в приговорах фигурируют заключения экспертов, которые приходят к выводу, что размещенный «интернет-сепаратистами» контент в Сети «призывает к свержению существующего строя».
В реестре судебных решений есть приговоры в отношении людей, действия которых еще год назад были бы признаны экспертами как совершенные в состоянии сильного душевного волнения или вовсе представляющие интерес для психиатров.
Например, безработный житель Житомира (дело №280/1548/14-к) на видеокамеру в школьном классе записал обращение к гражданам Украины, в котором заявил о начале восстания и предложил «перевешать на люстрах всех депутатов ВР».
Вопрос с войной на востоке и бойцами с обеих сторон житомирец предложил решить довольно оригинально: «Выдворить всех участников конфликта… в зону одного из военных полигонов, заблокировать их там всеми доступными средствами и не выпускать до тех пор, пока они не навоюются». Формировать будущее правительство он призвал тоже нетривиальным способом: «Во время набора управленцев в органы власти проводить обязательную генетическую и общую генеалогическую экспертизу». Видимо, видеообращений к народу доморощенному «революционеру» показалось мало и он «приобрел двустволку ТОЗ… сделал из оружия обрез. А также приобрел 29 патронов к охотничьему ружью», которые и были обнаружены при обыске дома «интернет-террориста». По приговору суда, «революционер» получил реальные, а не условные три года лишения свободы. Но по статье за незаконное владение огнестрельным оружием.


Машины с донецкими номерами осматривают с особой тщательностью




По мнению киевского адвоката Алексея Скорбача, понятия «бытового сепаратизма» в украинском законодательстве не существует. А вынесение приговоров по «политическим» статьям — 109-й и 110-й УК Украины — требует высочайшего уровня профессионализма следователей и судей, дотошного сбора вещественных доказательств и проведения профессиональных экспертиз.
— Достаточно сложно на бытовом уровне, уровне общения, отличить сепаратизм от высказывания личного мнения. Например, в случае распространения газет или листовок стоит вопрос — почему распространение листовок одной политической версии (в данном случае пророссийской) является преступлением, а распространение другой (например, проевропейской) считается проявлением патриотизма. Давайте представим ситуацию, что все слова в пророссийской газете изменят на проевропейские. Что изменится по сути? Те же призывы, те же статьи, та же аналитика, но вектор другой — и опа! Это уже не призывы к разделению страны, а воссоединение с братьями-европейцами. Другая проблема — насколько человек далеко должен был зайти в своих высказываниях и его свобода слова стала настолько опасной для государства, что этого человека обвиняют в сепаратизме? Ведь в нашей стране не введено военное положение, а только оно может сузить конституционные права и свободы, — прокомментировал приговоры юрист. — Почему большинство подобных приговоров — с исправительным сроком? Первое — эти приговоренные в последующем, возможно, идут на обмен на военнопленных в зоне АТО, второе — следствие элементарно притянуто за уши. Причем не в политических интересах, а из-за непрофессионализма следствия. Ведь сепаратизм нужно доказать, это куча экспертиз — например, содержится ли в речах такого-то человека на митинге призыв к отделению или это только высказывание личного мнения? Не забывайте, что экспертизу нужно дать по каждому высказыванию, а если человек был пьян и орал три часа подряд для собственного удовольствия? Почему, как правило, следует сделка со следствием? Человека пять месяцев держали в СИЗО, конечно же, он соглашается на сделку в обмен на свободу. Обжаловать сам приговор он уже не сможет, поскольку это часть сделки. Таким образом, подобные приговоры — это фактически некий паритет, молчаливое согласие: мол, мы (следствие и суд. — «Репортер») оставляем тебя на свободе и не будем обжаловать приговор, а ты признаешь себя виновным и зависимым. Фактически человек на очень долгое время вообще о политике не будет говорить.
— Далее, — продолжает Алексей Скорбач. — Очень часто в приговоре указано, что обвиняемый совершил преступление вместе с «неустановленными следствием лицами». В то же время нигде не говорится, что в отношении этих неустановленных лиц материалы уголовного дела выделены в отдельное производство. Это может означать, что следствие удовлетворилось малой кровью. Доказали то, что можно доказать, а остальные участники пусть гуляют. Если в каждом втором приговоре не установлены лица и в отношении них дела не выделяются в отдельное производство, вызывает сомнение, что такие лица вообще существовали. У меня большие сомнения в «юридической жизнеспособности» большинства приговоров (в отношении «бытовых» сепаратистов. — «Репортер») без соглашения между обвинением и защитой. Очень возможно, что единственным аргументом следствия было «для тебя это все скоро закончится».
В то же время наши источники в правоохранительных органах дают иное объяснение своей тактике: «Смысл таких приговоров — с отсрочкой исполнения, в народе „условных“, — в том, что в ближайшие три года „отсрочки“ осужденные по политическим статьям УК будут вести себя ниже травы и тише воды: активничать и заниматься политической деятельностью точно не будут. Ведь любое правонарушение, совершенное ими в „отсроченные“ год или три молниеносно приведет к аресту и отбыванию условного наказания. Фактически они попадают на короткий поводок к правоохранителям».

«Профилактическая» зачистка: «Пересидишь майские, потом отпустим. Так всем спокойней»

В апреле этого года в Одессе СБУ провела масштабную операцию по задержанию целой сети диверсантов и пророссийски настроенных активистов. Время, когда проходила «зачистка», неслучайно: 2-го, а затем 4 мая 2014 года в Одессе произошли массовые беспорядки, и власти беспокоились, как бы они не повторились к годовщине. Тем более что периодически на улицах Одессы гремели взрывы.
В начале апреля была задержана одна из первых групп, которую подозревали в причастности ко взрывам. Затем прошли другие аресты — всего за месяц было задержано около 100 одесситов. Кроме того, в городе прошла волна обысков в квартирах задержанных по подозрению в терроризме. После обысков и задержаний СБУ отчиталась о поимке нескольких групп «диверсантов», а также обнаружении в их домах взрывчатки и оружия. Между тем вместе с реальными диверсантами и взрывниками в сети попали и те, кто просто неосторожно высказывался в блогах, принимал участие в митингах. Сейчас в след-
ственном изоляторе Одессы находится около 80 арестованных — примерно 20 задержанных из 100 все-таки пришлось отпустить из-за неимения вещественных доказательств их вины.
По словам сотрудника одесской прокуратуры, попросившего не называть его имени, добрую половину тех, кто был задержан, арестовали «для профилактики»!
— Апрельские задержания одесских «партизан» — это спецоперации, которые провела СБУ. Было несколько направлений: отдельно задерживали тех, кто организовывал «Народную раду Бессарабии» (неформальная общественная организация, ставившая целью получение автономии и введение нескольких «региональных» языков в западной части Одесской области. — «Репортер»), другая спецоперация проводилась в отношении «террористов-взрывников», третья — задерживали сеть «диверсантов», которые финансировались РФ через посредников. Половина задержанных действительно планировали массовые беспорядки в Одессе и области. Задерживали всех жестко — была привлечена спецгруппа «Альфа» СБУ. Когда привезли в СИЗО, многие были избиты. Вот отсюда и родились слухи, что задержанных пытают. Ну и попутно для профилактики произвели превентивные задержания тех, кто особо активничал и вел разговоры антиправительственного содержания. Но беда в том, что вещественных доказательств подрывной деятель-
ности найдено мало: многие попали под раздачу — в разработку спецслужб — просто «за язык». С такими задержанными были проведены профилактические беседы, затем их отпустили домой. Это не совсем законно, но сейчас такое время — всем сомнительным «общественникам» профилактика не помешает, — рассказал сотрудник прокуратуры.
Один из задержанных одесситов — Виктор Ш. — также был арестован, а затем отпущен на свободу. Несмотря на то, что в отношении него уголовное производство не открывалось, во время ареста его серьезно побили, а квартиру практически разрушили при обыске.
— Я попал под подозрение потому, что когда-то работал и тесно дружил вместе с Н. — его арестовали в тот же день по подозрению в создании террористической организации. Но последний год я даже не встречался с Н. и не знал, чем он занимается. Несколько раз созванивался с ним, вот это и поставили мне в вину сотрудники СБУ. Ко мне в квартиру вломились рано утром, «альфовцы» положили меня ничком на пол и несколько раз ударили прикладом автомата. Затем перерыли всю квартиру — все время спрашивали, где оружие, взрывчатка. Но ничего не нашли, просто потому, что у меня ничего такого никогда не было! Потом отвезли в СБУ, допрашивали четыре часа. А затем отпустили. Следователь во время допроса сказал, что я могу «сесть в тюрьму» просто за свои «связи». Пугал меня: мол, пересидишь в тюрьме майские праздники, а потом отпустим — так спокойнее всем будет…
Закручивание гаек в любом воюющем государстве — обычное дело. Но грань между «профилактикой» и реальным беспределом в отношении своих же граждан очень тонка и зачастую неощутима. Перейдя эту грань, можно лечь спать при демократии, а проснуться уже при диктатуре. Охота на ведьм всегда предполагала осуждение без вещественных доказательств, признание своей вины подозреваемым (благо способов добиться этого несть числа) и быстрый суд. Но когда общество просыпалось от средневекового дурмана, начиналось покаяние…

ВНУТРЕННЯ КУХНЯ: КАК СБУ В РЯДЫ «ДИВЕРСАНТОВ» ВНЕДРЯЕТСЯ

Сотрудник столичного главка СБУ на условиях анонимности рассказал о том, как его служба борется с «потенциально опасными» гражданами и организациями:
— Еще в мае 2014 года до нас довели месседж — устное указание Киева об усилении борьбы с сепаратизмом. Под подозрение сейчас автоматически попадают все общественные организации, не важно, левые они или правые. Также на карандаше все активисты, общественные деятели, журналисты, блогеры и даже обычные интернет-пользователи, которые чересчур активно постят на своих страницах в соцсетях мысли о несогласии с происходящим в стране. Проукраинские или пророссийские интернет-пользователи — не главное. Главное то, насколько они лояльны к власти. Если наши аналитики признают какого-либо человека или общественную организацию потенциально опасной, то начинается разработка. Из числа членов «нелояльной» организации завербуют агента, который будет предоставлять информацию о деятельности, а с потенциально опасным активистом «случайно» реально или в интернете подружится наш человек. Дальше — дело оперативников. Наши сотрудники «пробьют» все дружеские и родственные связи нелояльного товарища, а затем пойдет рапорт начальству, которое примет решение: подпадает ли этот человек под уголовную ответственность.
Если ранее инакомыслящими в основном занимался Департамент «Т» — защита национальной государственности, то сейчас к выявлению неблагонадежных и подозрительных радикалов подключился департамент контрразведки СБУ. Дело в том, что за предыдущие годы Департамент «Т» СБУ превратился в сборище лентяев и синекуру для мажоров, сынков генералов, которых пристраивали туда их родители. Контрразведка СБУ сейчас несет на себе основное бремя нейтрализации потенциальных сепаратистов — ведь все они работают на интересы враждебных Украине государств. Я не оговорился. Помимо России, еще несколько государств так или иначе имеют территориальные притязания к Украине. И информационное пособничество — интернет-пропаганда — тоже расценивается как подрывная работа.
На совещаниях до нас довели главное: неважно, какими методами мы нейтрализуем сепаратистов и их пособников. На «земле» — в низовых оперативных отделах и управлениях — это восприняли однозначно: теперь негласно разрешено многое из того, что раньше не разрешалось. Конечно, грубыми методами вроде пыток мы не пользуемся. Не без того, конечно, что при задержаниях сепаратистов или диверсантов сотрудники «Альфы» отвесят им пару-другую затрещин или приложат прикладом по голове. Это полезно, многие сразу начинают давать показания. Но если будет не хватать докаательств, то у задержанного за интернет-пропаганду могут «случайно» обнаружить и оружие, и патроны или наркотики.


__________________________________________________ __________________________________________________ ____________

В недавнем выпуске "Руины во мгле", посвященном деятельности тамошнего гестапо, речь шла о том, что выродки, не имея особых успехов в борьбе с реальным подпольем (в этом плане им везет редко и случайно), делаю ставку на массовый террор, по рецептам "грязной войны" запугивая население с целью сформировать в коллективном подсознательном "стокгольмский синдром".


Данный материал раскрывает конкретную методику их работы. И что интересно, как сообщают люди, побывавшие на допросах и отпущенные, ибо брали их чисто в порядке "профикактики", в ходе "бесед" ни о чем, просто ради устрашения, одной из вопросов, особо интересовавших дознавателей, были списки нежити, составляемые подпольем на лучшие времена.

Эту тему крутят по-всякому, то "по душам", то на крике.
И, - сужу по своей почте, - видимо, не зря.

Давеча, если помните, я поминал о письмах якобы от жен (почему-то именно от жен) гестаповцев среднего и низшего уровеня, очень однотипных: мой муж, такой-то, честный офицер, всего лишь исполянет приказ, не зверствует, если он тоже в списках, прошу понять и учесть. Так вот, тогда, месяца два тому, таких писем было восемь за год. Сейчас - почти три десятка. Из разных городов.

Удивляться нечему: страх заразен.
Но, похоже, гонители боятся больше, чем их жертвы.

Дорога без конца - ЛЕВАЯ РУКА СТРАХА