11.02.2017г.



Они взлетели на моих глазах. Впереди Ми-8, а за ним – на установленных дистанциях в боевом порядке два Ми-35М. Набрав высоту над морем, вертолёты ушли в сторону Пальмиры. Экипажам предстояло выполнять сложную задачу ночью. Поэтому до вертолётной площадки ещё доносился шум работающих двигателей удаляющихся машин, когда с земли их уже не было видно. Зато экипажам, работавшим в очках ночного видения, ориентироваться в воздухе и на земле не составляло никаких проблем.


Вернулись все три вертолёта в установленное время. На борту Ми-8 находились эвакуированные из зоны боевых действий сирийских правительственных войск раненые.


Капитан Анатолий Платонов (фамилия и имя изменены) вкратце рассказал мне об особенностях выполнения боевой задачи:

– Мы прикрывали наш Ми-8, находясь в воздухе. Работали в условиях огневого воздействия незаконных вооружённых формирований. На эвакуацию потратили считаные минуты. В приземлившийся Ми-8 загрузили раненых, и он сразу взлетел. А дальше всё прошло в штатном режиме.
– И часто вам приходится выполнять подобные задачи?
– Нет, раненых мы эвакуировали в первый раз. А вот сопровождать колонны, наносить удары по террористам – эти задачи доводилось выполнять часто…
Экипаж, где командиром Анатолий Платонов, до прибытия в Сирию уже имел боевой опыт.
– В основном выполняли задачи, связанные с ведением разведки, – рассказывает капитан, вспоминая о том, как приходилось действовать в одной из «горячих точек».
Теперь, конечно, боевой опыт у этого экипажа значительно богаче. Ведь позади почти два месяца выполнения специальных задач.
– Анатолий, – спрашиваю, – а почему вы решили стать именно вертолётчиком?
– Когда ты вырос у аэродрома и каждый день видел вертолёты, то твой выбор уже предопределён. Именно так и случилось со мной. Отец – военнослужащий, подполковник… Можно назвать это семейной традицией или ещё как-то… В моём экипаже у лётчика-оператора Николая Николаева (имя и фамилия изменены) отец тоже был командиром вертолётной эскадрильи… Так что не зря говорили: «Пути отцов – дороги сыновей». Раньше в каждом военном городке эти слова можно было прочитать на стендах и плакатах…
Экипаж у капитана Анатолия Платонова опытный и дружный. Вместе совершено уже в небе Сирии более 50 боевых вылетов. У командира налёт часов более 1000, у лётчика-оператора – около 500, а у бортового техника – 1300.
– А почему так много у бортового техника? – спрашиваю.
– Он специалист 1-го класса, – отвечает Анатолий. – А у нас с лётчиком-оператором пока третий. Борттехник закреплён за конкретной машиной, поэтому если мы когда-то можем и не полететь по какой-то причине – допустим, задачу поставили другому экипажу, наш борттехник вылетает всё равно на своей машине. Отсюда такой большой налёт.
Капитан Анатолий Платонов, конечно, поскромничал. И он, и лётчик-оператор освоили вертолёты Ми-8, Ми-24 различных модификаций, сейчас вот летают на Ми-35. И работают они, конечно, далеко не на уровне 3-го класса, а куда более мастерски.
– Какие задачи вы выполняете в Сирии? – задаю вопрос командиру.
– Прежде всего – боевое применение, потом – сопровождение колонн, военно-транспортных вертолётов. А ещё, как и наши коллеги, экипажи Ка-52 и Ми-24, прикрываем на глиссаде захода на посадку и на взлёте все воздушные суда, прибывающие и вылетающие с авиабазы Хмеймим.
Эту боевую работу мы видим в Хмеймиме постоянно. Перед каждым взлётом или посадкой военно-транспортного самолёта в небо поднимаются вертолёты. Это самая надёжная страховка авиационного лайнера от огневого воздействия террористов. Случись что, огонь примут на себя экипажи вертолётов…



С экипажами, выполняющими специальные задачи в Хмеймиме, непросто встретиться, а пообщаться ещё сложнее. То они готовятся к вылету, то на вылете, а то ушли отдыхать.
– Я видел, в каком порядке вы сегодня взлетали – сначала военно-транспортный вертолёт, потом вы.
– Мой экипаж был ведомым. Мы летели третьими. С земли чаще всего работают по крайней машине. Сами знаете, как это бывает, когда пытаются уничтожить колонну техники. Там, правда, бьют по первой и по последней. Поэтому у нас всё отработано. Допустим, над равнинной местностью одна дистанция, над горной – другая… Мы летим в таком пеленге, чтобы успеть заметить, откуда по нам ведут огонь, и подавить или уничтожить выявленные цели на земле. Не забываем мы и боевой опыт, накопленный нашими предшественниками в Афганистане и на Северном Кавказе. Допустим, необходимо провести поисково-спасательную операцию – получивший повреждения вертолёт совершил вынужденную посадку. В Афганистане моджахеды устраивали своеобразный капкан – приходит на помощь другая машина, по ней сразу же открывается огонь. Поэтому нельзя никогда терять бдительности.
– Вы рассказали о том, как обеспечивали проведение спасательной операции, выполняли другие специальные задачи, а вот о боевом применении…
– Хорошо работали мы в Пальмире. Всем звеном – двумя Ми-24 и двумя Ми-35. Тогда уничтожили несколько легкобронированых подвижных целей и живую силу террористов. Правда, и по нам вели огонь из «джихад-мобилей». Однако когда в небе находится такая огневая мощь, с земли ей трудно противостоять. У нас манёвр, скорость, точность. Естественно, пулемётчик, который пытается вести огонь из ДШК, испытывает чувство неуверенности, а порой и откровенного страха. Поэтому огонь противника не нанёс нам вреда. Да и вели его террористы с предельных дальностей…
– Вы летали на Ми-24. Эта машина вошла в историю. Афганистан, Северный Кавказ, другие «горячие точки» и вооружённые конфликты… Его называют и «Крокодилом», и «Летающим танком», и «Дьявольской колесницей»… Чем отличаются Ми-35 и Ми-24?
– Наш вертолёт также предназначен для поражения бронетанковой техники противника, огневой поддержки подразделений на поле боя, доставки десанта и эвакуации раненых. У Ми-35 автоматическая пушка поменьше калибром – 23 миллиметра – ГШ-23Л. Мощнее двигатели, а это очень сильно сказывается здесь, в Сирии, с учётом местных климатических условий. Имеются бортовой комплекс обороны «Президент-С», позволяющий уклоняться от пусков ПЗРК «Стингер», навигационный комплекс… Очень важно ещё и то, что мы можем эффективно работать в тёмное время суток, используя очки ночного видения…
– А какой потолок у Ми-35?
– Перед командировкой в Сирию я забирался на высоту 5300 метров.
– В каком режиме приходится в основном работать в Сирии?
– Очень часто – на предельно малых высотах. Но здесь свои сложности – горный рельеф и другие факторы…
С экипажами, выполняющими специальные задачи в Хмеймиме, непросто встретиться, а пообщаться ещё сложнее. То они готовятся к вылету, то на вылете, то ушли отдыхать… Побеседовав с командиром, я договорился встретиться на следующее утро. И мне повезло. Я сделал несколько фотографий сменившегося с боевого дежурства этого экипажа Ми-35. А потом нас всех ждал приятный сюрприз. В расположении эскадрильи давал сольный концерт известный бард Николай Анисимов.
– Мы тут задержимся, послушаем концерт, уж очень хорошо поёт Наколай Анисимов про авиа*цию, – извинился командир экипажа передо мной.
– А когда же вы отдыхать-то будете? – спросил я. – Ведь всю ночь были на боевом дежурстве.
– Так это и есть самый лучший отдых, – ответил капитан Анатолий Платонов. – Хоть у нас и не поющая эскадрилья, как в известном фильме, но послушать хорошие песни мы тоже любим…

Это было утром. А вечером экипаж вылетел на выполнение очередного специального задания.


Хмеймим, Сирия

Фото автора



Александр Колотило - http://otvaga2004.ru/boyev...