Репортаж с фронта под Сальмой. Дм.Стешин, А.Коц.

[Кабир]

08.10.15. Репортаж от военкоров Дмитрия Стешина и Александра Коца.

"От Латакии до небольшой деревушки Баруда по навигатору - чуть больше 30 километров. Но спутниковым системам навигации здесь мало кто доверяет. Кратчайший путь может оказаться дорогой в один конец - единой линии фронта тут нет, и разные участки дороги могут контролироваться как правительственными войсками, так и разномастными террористическими группировками, в изобилии разбросанными по Северу Сирии. В сопровождении пикапа сирийских военных мы едем узкими горными серпантинами, извивающимися между живописными зелеными хребтами. Эта дорога безопасна, но длиннее в два раза. Ущелья, перевалы, отвесные скалы...

Пейзаж мало чем отличается от какого-нибудь Ножай-Юртовского района Чечни. Может быть поэтому джихадисты Северного Кавказа так облюбовали эти места. По данным сирийской разведки, здесь орудуют до полутора тысяч выходцев с российского юга. Их переговоры в эфире постоянно перехватывались, но с началом российской операции чеченцы притихли. В этих краях они, пожалуй, лучше всех знают, чем грозит мощный гул бомбардировщика в небе.

Баруда - село алавитское. 4 августа 2013 года в него вошли отряды исламистов. Их выбили спустя восемь дней силы ополчения. Но от картины, представшей их взору, подкашивались коленки, а желудок скручивало спазмами. В сухих докладах Human Rights Watch по-казенному и бездушно значилось: «120 мирных жителей убиты. 50 женщин были взяты в заложники».

Местные жители оспаривают и цифры, и суконные формулировки.

- Всего было убито 360 человек, - говорит нам командир местного ополчения. - Причем с какой-то животной жестокостью. Тела детей были разрезаны пополам. Женщин перед смертью насиловали. Здесь все улицы были залиты кровью. 105 человек террористы взяли в заложники. Мы до сих пор ничего не знаем об их судьбе. Половина деревни просто сгинула.

Мы сидим в небольшом глиняном домике, гордо именуемом штабом. Три кровати, стол, прокопченный на огне чайник... Командир в прошлом - директор местной фабрики.

- По началу война была далеко, но когда боевые действия подошли к дому, я решил защищать свою землю с оружием в руках, - говорит он. - Все бросил и начал новую жизнь. У нас появились небольшие группы самообороны. Позже их объединили в единые силы национального ополчения.

- Уже видели российские бомбардировщики в работе?

- Мы по косвенным признакам понимали, что что-то готовится. И по 10-бальной шкале у нас настроение поднималось до шести. А сейчас, когда ваша авиация наносит один точный удар за другим, наша радость зашкаливает. Некоторые мирные жители деревни, бежавшие от террористов, уже начали возвращаться.

- А на той стороне как мирные настроены?

- Не все там против государства. Большинство нас поддерживает, у нас есть с ними связь. Но там они живут в очень жестких условиях под строгим контролем. Они прячут свои мобильные телефоны, потому что за них могут сильно наказать. Вот одна из смс: «Сегодня пришли 200 боевиков-чеченцев. Еще около тысячи боевиков выдвинулись в горы. Мы слышали, что пришли русские войска, которые нас освободят».

- Далеко от вас противник?

- Да вон, за ущельем, - кивает командир и приглашает нас на позиции.

Однако, в этот момент деревушка внезапно приходит в боевое возбуждение. На той стороне замечено движение террористов. По узенькой улочке задним ходом лихо выруливает грузовичок с зенитной установкой, выезжает на позицию и дает несколько очередей спаренными 23-мм стволами. Через пару секунд слышны разрывы. Наблюдатель с биноклем что-то радостно кричит и машет руками. Зенитчики делают контрольный залп и мигом откатываются в переулок.

Мы перебираемся на вершину горы - господствующую высоту, которую контролируют правительственные войска. Здесь развернута артиллерийская батарея, перед которой, как на ладони, вотчина сразу нескольких исламистских группировок - Фронт ан-Нусра, Ансал Аль-Махди, Ахль аль-сунна, бригада южный песок, Джейш аль-Ислам...

- Это город Сальма, его удерживают террористы, - в мощный бинокль видны разбитые бетонные дома. - Вон там, в гостинице, у террористов штаб, они периодически там собираются. Далее, за холм, уходит дорога в сторону Турции, через которую идет снабжение. Слева - район Марони, там тоже группируется большая банда боевиков, как только мы видим какое-то выдвижение - уничтожаем артиллерией.

- Российская авиация помогает вам?

- Конечно, вместе с сирийскими ВВС они бьют по группировкам в районе Рабия. И здесь тоже наносят удары. Очень много боевиков просто бежит в сторону границы с Турцией. И мы отрезаем им пути отхода пушками.

От Сальмы до границы с Турцией - 18 километров. Дорога выходит в турецкий поселок Рейханли. Два года назад мы были в этом крупнейшем перевалочном пункте боевиков-добровольцев, готовя материал «Джихад на экспорт». Именно через эту точку проходят все новобранцы с Северного Кавказа, желающие присоединиться к «Исламскому государству» (запрещенная в России организация - Ред.). И через нее же возвращаются обратно, в Россию. С новым опытом и навыками, которые вряд ли можно применить в сельском хозяйстве или животноводстве. И если какая-то часть этих «воинов джихада» останется навсегда в сирийской земле, вряд ли кто-то, кроме несчастных опозоренных родителей, будет сильно горевать по этому поводу.

- Есть движение! - кричит наблюдатель. И гаубичный расчет заряжает старенькую советскую 130-мм пушку М-46.

Залп! Еще один. Еще. Гостиница-штаб в Сальме исчезает в светлой дымной взвеси. Стоящая чуть дальше пушка Д-30, так хорошо знакомая на по войне в Новороссии, отрабатывает по дороге, на которой появляется грузовик с боевиками. Несколько секунд гудящего полета, и снаряд разрывается рядом, отбрасывая грузовик к скале. Спустя несколько минут в месте попадания начинает жирно дымить. Артиллерист прапорщик Бадия Даюм утирает выступивший на лице пот.

- Я воюю уже пять лет, - говорит он. - В основном участвовал в боях в Касабе, Сальме, Погибло очень много моих друзей, дорогих людей. Еще больше ранены. Надеюсь, сейчас, с помощью России, ситуация изменится. Террористы сбиваются в кучи под авиаударами и отступают. Мы отсекаем им путь артиллерией.

- Мы видели, как ты точно стреляешь...

- Я хорошо учился, - смеется прапорщик. - Ну и практики у меня хоть отбавляй. При этом я тщательно ухаживаю за своей пушкой. Техника любит уход.

Бойца заглушает старенький танк Т-55, выезжающий из укрытия. Он резко подкатывается к капониру, разворачивает башню на Сальму и посылает один за другим два снаряда, сдавая назад, под насыпь. Вражеский эфир смолкает. Впрочем, возможно, вовсе не из-за артобстрела. Нарастающий гул бомбардировщика не располагает к оживленной беседе по «открытым каналам связи». Однако невидимый глазу самолет уходит стороной. А через несколько минут ущелье, по которому двигалась еще одна группа террористов, утонуло в мощных разрывах реактивных снарядов. Через 10 минут белый дым растащило по хребтам, а в небе появились десятки журавлей, сбивающихся в клин. Летели с Севера на южную зимовку, но на пути сезонной миграции уже почти пять лет идет война. Но журавли упорно не меняют свой маршрут.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Небольшое кладбище на окраине Латакии. Здесь покоятся жертвы резни в Баруде. Сначала они были захоронены в братской могиле, на месте своей гибели. Но по распоряжению Башара Асада, останки невинно убитых мирных граждан были перевезены сюда. Бесконечные ряды одинаковых могил из каменных плит, на которых выбита одна дата смерти — 4 августа 2013 года..."