03.09.2023г.

Исторические напёрстки


Чтиво выходного дня. Не прошло и столетия, как говорится. Теперь историческая справедливость восторжествовала и Президент сделал третье сентября ещё одним Днём Победы. Над «милитаристской Японией». В качестве политической шпильки нашим бывшим «союзникам» (отмечающим окончание Второй мировой 2-го сентября) совместив празднование... с китайскими товарищами. В своей историографии давно сделавшими правильный акцент о причинах капитуляции Японии. Где атомные бомбардировки США имеют второстепенное значение, а главным фактором стал «Августовский Шторм» 1945-го в Маньчжурии.



Порочная система.

О причинах поражения Императорской Армии и Флота на Западе написано избыточно много, с такой детализацией, которая сопоставима разве что с усилиями советских историков на ниве исследования Великой Отечественной. Подробно расписаны операции в глобальном Индокитае, на Тихом океане, выявлены ошибки сторон, «переиграны» в Вест-Пойнте и прочих военных академиях Запада сражения в трёх средах. С грустным порой итогом. Оказывается, японцы всегда «чуть-чуть» не дотягивали до успеха, могли затянуть войну на несколько лет. Начиная с Перл-Харбора, постоянно что-то важное упускали не сколько в планировании, а именно в исполнении замыслов. Это «чуть-чуть» и разберём сегодня.

Итак, 1939-й год, Красная Армия громит японцев под командованием Жукова у реки Халкин-Гол. Начальник Генерального Штаба Шапошников по результатам боёв просит всех штабных офицеров 1-й Армейской Группы дать анализ состояния японской армии, особенности тактики и взаимодействия родов/видов войск.

Слабое звено выявлено сразу: императорские дивизии имеют организационно-штатную структуру... в количестве трёх полков. Делалось такое не от хорошей жизни, еще с 1929-го принимается экстренная программа по увеличению числа соединений (для вторжения в Китай). Материального обеспечения банально не хватало, потому остановились на трёх-полковой структуре.

Такая реорганизация пополам с экономией позволила к 1936-му на базе имевшихся семнадцати кадровых дивизий развернуть сразу шесть новых, а оставшиеся бюджеты бросить на создание бронетанковых войск и ВВС. Тем более, первые же серьёзные сражения с китайцами показали — «облегчёнными соединениями» проще управлять, а с боевыми задачами против легковооружённого противника они справляются, ни у националистов, ни у коммунистов танков и авиации не было вообще, с артиллерией они испытывали огромные проблемы. Поэтому, намеченная на 1937-й штатная до-организация ещё одного полка в составе дивизии была признана избыточной. Потом аукнувшаяся катастрофой.


Вторым изъяном, подмеченным штабистами 1-й Армейской Группы комкора Жукова, была слабая управляемость главной тактической единицы поля боя — японского батальона. Не имевшего полноценного штаба с его начальником, обязанности такого «мозга» выполнял комбат. Функции технического обеспечения, связи, разведки и общего управления делегируя своим адъютантам, обычно молодым и неопытным офицерам. Третьим изъяном было признано полное непонимание японцами тактики общевойскового боя. Самураи по уши влезли в пехотную, сделав упор на решительный атакующий удар с последующей рукопашной схваткой.

То есть, пошли по пути предков, где боевой дух и мастерство каждого бойца ценился выше командных действий. Где не было понятия «отступление». Как с 1909-го года было записано во всех Полевых Уставах: залогом победы является только наступление, японский солдат обязан вести атакующие действия, даже если всё его подразделение погибло. Именно развитием данных «нематериальных факторов» боеспособности японцы между мировыми войнами и занимались, создав уникальную и эффективную систему формирования «веры солдата в неизбежную победу и неослабевающий наступательный дух», конец цитаты.

Несмотря на довольно чувствительные потери в Китае при таких подходах, когда японские полки демонстративно оставляли патронташи и ранцы на рубежах атаки и бежали на штурм позиций с примкнутыми штыками — материально-техническая база типовой японской дивизии не пересматривалась. Несмотря на требования многих командиров, требовавших больше станковых пулемётов, гаубиц и тяжёлых миномётов. Роль танков и бронемашин вообще не дискутировалась, их правильное применение для самураев так и осталось загадкой до 1945-го.



Итогом стало унизительное поражение в первых же серьёзных стычках с Красной Армией. Но выводы японское командование не сделало, посчитав поражение досадной случайностью и нехваткой резервов «для атакующего порыва и уничтожения противника в ближнем бою».

Это тоже подметили штабные офицеры и сам Жуков, в докладах написав: японцы максимум сил и средств вкладывают именно в первый удар, не умеют вовремя наращивать усилия и создавать эшелонированные боевые порядки пехоты.

Зато обучены самым необычным приёмам боя, могут успешно проводить силами целого полка ночные атаки, отлично маневрируют в низшем тактическом звене за счёт инициативы младших офицеров, унтеров и даже обычных солдат.

А вот со средними офицерскими кадрами были проблемы, это наши военачальники подметили особо. Благородная, но дурная привычка младших офицеров и унтеров нестись с саблей или прадедовым мечом впереди атакующих шеренг своих солдат, тем самым демонстрируя пренебрежение перед лицом смерти — уже в Китае сыграла дурную шутку с потомками самураев. Потери в соотношении рядовой/командир были не просто тяжёлыми — катастрофическими. А система военных училищ (в мирное время выпуск одного составлял не более 300-от младших офицеров) просто не справлялась с подобным героизмом, самопожертвованием и... расточительством.

В 1936-м японцам пришлось переходить на ускоренные выпуски (до 500 офицеров на пехотное училище), что немедля сказалось на качестве и нарушило баланс продвижения по службе. Неопытные, но выжившие взводные становились даже комбатами, лейтенанты за год боёв в Китае могли оказаться на майорских (штаб-офицерских) должностях, капитаны — на подполковничьих. Именно здесь и наблюдался самый острый дефицит образованных кадров, усугублённый излишне быстрым ростом численности Императорской Армии.

А к 1941-му ситуация стала сюрреалистичной, лишь треть самых младших офицерских должностей занимали выпускники классических военных училищ, остальные были срочно повышенные унтера. Провалы управления заменили... тактикой решительного порыва и передачей в низшее тактическое звено ещё большей инициативы.

Хрестоматийно это выглядело так: полагаясь на природное чутьё японца и его связь с природой, наставления и Полевой Устав 1928-го года предписывали максимально озаботиться маскировкой намерений каждого подразделения. Обязательным было скрытное выдвижение на рубеж атаки (до 30-50 метров) и затем преодоление разделяющего пространства с противником одним броском. Зачастую без ведения огня.





Именно поэтому с фанатичным упрямством японских солдат гоняли на ночных учениях, заставляли маскироваться, бесшумно ползать и совершать сложнейшие тактические эволюции с использованием ландшафта, полагаясь на смекалку младших командиров пополам с инициативой солдат. Оборотной стороной такой спецназовской подготовки стало излишнее рассредоточение боевых порядков, новые и новые дополнения к Уставам всё меньше уделяли внимания применению тяжёлого вооружения, изымаемого в батальонные или полковые артиллерийско-пулемётные команды. Ставка делалась на штык, винтовку, гранату, лёгкий ручной пулемёт и «локтевые миномёты-мортирки».





Такие сомнительные для современной войны нововведения в низшем тактическом звене и на уровне соединений тоже не просто так появились, императорские Армия и Флот уже в 1930-м году на уровне Генштабов видов войск уяснили: затяжная война на истощение смертельна для небогатой ресурсами Японии, побеждать придётся рискованным способом — блицкригом с японским национальным колоритом. Доктрина ведения короткой войны была нацелена на очень быстрое и решительное достижение успеха (sokusen sokketsu). В тактике нужно использовать подвижность войск, инициативу, ночные пехотные бои.

То есть, главным фактором победы становился «нематериальный фактор», легендарный «японский боевой дух». Решение гордое, самонадеянное, но всё-таки вынужденное. Поскольку японские стратеги прекрасно знали, что своим войскам не могут дать и половины тех вооружений и сложной боевой техники, которыми располагала даже не самая оснащённая и боеспособная армия Муссолини или легионы Франко. Что уж говорить о Франции, Великобритании, Германии или СССР.



Мы ещё не начинали...

На календаре середина 1945-го года. При прочих равных, даже с потерей львиной доли завоеваний в Индокитае и на Тихом Океане, императорские Сухопутные Силы серьёзных потерь не понесли. Они тяжёлым бременем пали на Флот, морскую пехоту и морскую авиацию. Расчёты генштабистов показывали: при переносе боевых действий на континентальный ТВД или Японские острова — западные союзники не будут способны выставить миллионные группировки своих Сухопутных Сил, а попытка воевать экспедиционными частями морских десантов, как это было в 1942-1945 гг., закончится страшными потерями без поддержки корабельных орудий и авианосцев. Главное — оттянуть такие силы подальше от пляжей.





Такое положение дел видели и американцы с полностью выдохшимися британцами, они понимали: самураи готовы взять курс на затягивание войны и имеют неплохие шансы на заключение компромиссного мира. Потери они понесли невеликие (по сравнению с европейскими ТВД), сухопутные Армии у них находились на пике могущества и не знали поражений (за исключением полудюжины пехотных дивизий).

В Тихом океане и Китае безвозвратно было потеряно около полумиллиона солдат с 1937-го по 1945-й, для Второй мировой войны — величина почти ничтожная. А в последний год сражений Япония вступила с тотальной мобилизацией, имея под ружьём более 7 млн. человек.

Главной боеспособной силой вне метрополии была кадровая Квантунская Армия, державшая у границ СССР всю войну до 30-ти пехотных дивизий, четыре авиационные дивизии и более тысячи танков. Кстати, численность всех союзных войск на тихоокеанском ТВД была примерно такая же. Как только янки ввязались в кровавую баню на Окинаве, императорский Генштаб понял — высадки в Китае не будет, следующий этап боёв развернётся за Корею. А главная угроза будет исходить от советских войск. Заблаговременно были проведены подготовительные мероприятия:

«Все приготовления в Маньчжурии и на юге Корейского полуострова являются ключевыми мероприятиями в системе обороны Японии, на территории метрополии предписывается развернуть 2,6 млн. человек в составе соединений и объединений сухопутных войск, имеющих наивысшую боеспособность и не понесших потерь в ходе войны.
На прочих фронтах рекомендуется дополнительно использовать личный состав Флота численностью 1,7 млн. человек, из них 1,3 млн. расположить на Островах. Командованию Экспедиционных сил в Китае рекомендуем передислоцировать в Маньчжурии штаб и управление одной армии и четыре пехотные дивизии».

Таковы были рекомендации императорской Ставки в начале 1945-го года. В рамках «рекомендаций» Экспедиционные Силы в Китае провели перегруппировку, пожертвовав частью оккупированных территорий. Конфигурация на ТВД стала такой, что основная часть соединений была способна «перестроиться таким образом, чтобы максимально способствовать повороту японских войск, действовавших на континентальной части Китая, к действиям против советских войск». Благодаря подкреплениям из Японии и Китая, тотальной мобилизации местного населения, к началу лета Квантунская Армия насчитывала свыше миллиона активных штыков, имела в строю 1 215 танков, 6 640 орудий и минометов, 26 кораблей и 1 907 боевых самолётов.





Стратегию Квантунской Армии прописали волшебную... «разгромить советские войска в пограничных районах государства Маньчжоу-ro, используя в качестве опоры эшелонированную оборону укреплённых районов, обширные просторы и преимущества сложного рельефа».

По приказу Императорской Ставки от 30-го мая 1945-го предписывалось в случае начала боевых действий против СССР задействовать всю Корейскую армию Японии (нападения американцев не рассматривалось к тому моменту вообще, они не могли очухаться на Окинаве).

Неприкосновенными должны были стать внутренние районы Маньчжурии за полосами укреплённых районов восточнее железной дороги Чанчупь-Дайрен, что позволяло свободно маневрировать любыми силами в треугольнике Япония-Китай-Корея. Именно поэтому все запасы материально-технических средств перемещались в Северную Корею, а время нападения СССР определялось на весну 1946-го, ранее советского солдата Квантунская Армия на сопках Маньчжурии не ждала.

Вариант с появлением американцев был отметён по итогам боёв за Окинаву, янки показали: без тотальной поддержки корабельной артиллерии и господства палубной авиации на поле боя... они не представляют серьёзной угрозы для Сухопутных Сил императорской Армии. Очень долго наращивают артиллерийские полевые кулаки, безграмотно используют танки, пехота чрезмерно безынициативна и пуглива, не обладает навыками ближнего боя.

То есть, в Японии выдохнули и сосредоточились против СССР, как наиболее боеспособного и вероятного противника. Выпустив после предложения капитулировать (прозвучавшего на Потсдамской конференции) приказ континентальным Китайской, Корейской и Квантунской Армиям:

«Пусть нам придётся есть траву и грызть землю, но мы должны жестоко и решительно сразиться с врагом. Основная масса сухопутных войск сохранена и способна нанести мощный удар по противнику в случае его высадки на японскую территорию. Японские войска ещё не участвовали в решительных сражениях. Капитулировать, не вводя в бой армию, численность которой составляет несколько миллионов человек, — позор, которому нет равного во всей военной истории».

Американцы и не собирались вторгаться в Китай или Японию, лишь заготовив несколько планов по освобождению Кореи. Главнокомандующий американскими вооружёнными силами в бассейне Тихого океана генерал Макартур честно сообщил своё «особое мнение» в Белый дом: «Победа над Японией может быть гарантирована лишь в том случае, если будут разгромлены японские сухопутные силы».



Генерал Макартур


А разгромить их могла только мощная континентальная Армия, превосходящая по численности американскую в Западной Европе. Именно поэтому «союзники» столь настойчиво окучивали товарища Сталина еще со времён Тегеранской встречи. Особенно усердствовал Черчилль, мечтавший о добровольном оставлении японцами Бирмы и французского Индокитая. Военные расчёты американского Комитета начальников Штабов, сделанные ещё в ходе битвы за Окинаву, говорили: без вступления Советского Союза в войну против Японии война на Дальнем Востоке протянется ещё 18 месяцев с огромными потерями. А в случае высадки на Японские Острова они станут катастрофическими.

Оперативный подход.

Вот тут-то и пригодились аналитические доклады Генштаба РККА, сделанные после боёв на реке Халкин-Гол, дополненные богатой корреспонденцией от китайских товарищей и союзников, описавших оперативные подходы командования Сухопутных Сил Японии на континентальном ТВД. Ставка Верховного Главнокомандования быстро сформулировала боевые задачи трём фронтам (1/2-му Дальневосточным и Забайкальскому). Расчёт делался на молниеносность разгрома японских сил прикрытия границы, изоляцию позиционных оборонительных укрепрайонов Квантунской Армии, выход на оперативный простор.

При всём этом операция не имела аналогов в истории Великой Отечественной, фронт наступления... был везде, на всём протяжении линии соприкосновения протяжённостью 5200 километров. Японцы не умели оперативно перебрасывать резервы в крупных сражениях даже против слабо вооружённых и плохо обученных китайцев, свои группировки разворачивали непозволительно долго и крайне неумело. Парализовать общее и частное командование Квантунской Армии и было основной задачей Маньчжурской Операции.


Японцы были уверены: расположившись третью своих сил в семнадцати основных и тридцати вспомогательных позиционных оборонительных районах — они смогут сбить любой наступательный порыв советских войск, заставят их биться в бетонные стены укреплений, гибнуть на минных полях и под огнём маневрирующей в тылу тяжёлой артиллерии и бомбардировочной авиации. Планы заготовили на действия отдельных рот даже, настолько детальной была штабная подготовка. А обескровив атакующих, Квантунская Армия должна была (получив подкрепления из Китая и Кореи) — полностью окружить и уничтожить советские соединения в огромных и безжизненных степях Маньчжурии.

Нашим оперативным ответом стал замысел на широкий масштаб боевых действий, обезоруживающие неопытных японских высших командиров удары равной силы на десятках направлений с максимальной глубиной наступления. Быстрые перегруппировки и вновь нанесение стремительных ударов бронетанковыми соединениями в неприспособленных для их действий районах. Приказы были просты: в бои по осаде укрепрайонов не ввязываться, действовать окружениями, охватами и обходами. С использованием всей мощи боевой авиации, танковых соединений и воздушных тактических десантов.

Уложились наши деды и прадеды за 24 дня, парализовав японское командование более чем полностью за первые сутки боев. Имея огромный перевес только в танках и САУ (1:4,7) и обладая некритичным для Второй мировой войны двукратным преимуществом в авиации — советский солдат в наступлении имел всего полуторный перевес, что по всем пехотным нормативам было ничтожно. Янки, томми и самураи считали допустимым атаковать при минимум трёхкратном превосходстве над противником.

Не буду заниматься описанием действий всех наших фронтов, статья о другом — как правильно использовать выявленные факторы слабости противника. Начиная от самой Доктрины использования Сухопутных сил, заканчивая индивидуальной выучкой солдат с приданным им вооружением.

Наши военачальники прекрасно знали — суть японского пехотинца заключена в молниеносном порыве и кратковременных атакующих действиях после долгой подготовки.

В тактиках «азиатского блицкрига», в отличие от немецкого не имевшего в боевых порядках слаженных, прекрасно вооружённых и подготовленных механизированных и танковых соединений. Зацикленность японцев на ритуальных действиях «восточной хитрости» (долгая разведка, до-разведка, уточнение, маскировка намерений, манёвры по дезинформации противника даже в оперативно-тактическом звене и т.д.) приводила к тому, что резервы Квантунской Армии, численно превосходящие наши прорвавшиеся части... начинали долгую подготовку к своим контратакам. Ни разу не угадав направление ударов на дивизионном уровне.





Вест-Пойнт после войны посчитал, что скорость передачи приказов с дивизионного уровня на батальонный отставал у японцев от советского ниже... в семь раз! О времени реагирования вообще срамно говорить, самураи чаще оказывались в казармах, на позициях и в местах расположений, по нескольку дней не трогаясь с места. Прекрасно зная, что их окружили или вышли во фланги. Обстановку тщательно изучали... чтобы штыковой стремительной атакой решить ход сражения/боя в свою пользу.

Так аукнулся схваченный нашими генштабистами главный порок построения боевого порядка японской дивизии со времен Халкин-Гола: малые сковывающие силы в центре и значительные фланговые группировки с минимумом общего резерва. Чтобы развернуть соединение против атакующего противника — комдивам Квантунской Армии приходилось тратить огромное количество времени на перемещения, перестроения, выбор выгодной позиции, маскировку ударных частей. Всегда оставляя зияющие бреши между подразделениями, японский Полевой Устав такое позволял и даже поощрял.

Одержимость атакующим ударом силами пехотных частей без должной поддержки артиллерией, танками и авиации привела к такому страшному разгрому. Наши, кхе-кхе... вконец обнаглевшие механизированные батальоны уже начинали глумиться над самураями, мгновенно находя тактические разрывы в японских порядках (до десяти километров в полосе обороны дивизии!), и начинали лютовать в тылах, вырезая дальнобойную артиллерию, колонны снабжения и тыловые части обеспечения. Спокойно уходили после разящих рейдов к себе или дожидались пехоту, инициативно меняя план операции благодаря гибкости управления.

Другой тонкий момент, на всю катушку используемый нашими войсками, заключался в понимании слабой технической оснащённости самурайских пехотных дивизий автотранспортом. Они жались к дорогам, железнодорожным веткам, старались иметь опорные пункты в виде крупных населённых пунктов. Этим и воспользовались маршалы Мерецков и Малиновский, настоятельно приказывая своим войскам максимально пользоваться бездорожьем и слабо населёнными пространствами при проведении прорывов и окружений. Они знали, благодаря наставлениям Генштаба, что японцам нельзя давать переходить в наступление, самураи научились вести атакующие действия почти непрерывно, без перегруппировок, до последнего активного штыка.

А вот в обороне такими навыками не обладали, предпочитая ночные убийственные контратаки, чередуя их с апатичным сидением по дотам и блиндажам. Даже не утруждая себя рытьём траншей, надеясь на густые минные постановки в разрывах между опорными пунктами. То есть, все действительно сильные стороны японской пехоты нашими войсками были нейтрализованы ещё на стадии планирования.



Отцы Победы над Японией (Василевский, Мерецков, Малиновский)

Начиная с нейтрализации всегда подробных оперативных планов высших японских штабов, знавших о кадровой слабости своего среднего командного звена и писавшим для него подробные многостраничные инструкции на все случаи жизни. Как оказалось, тактику советского блицкрига (ещё более стремительную и наглую, нежели германская) самурайские стратеги не предусмотрели, не верили в её исполнение без линий коммуникаций и снабжения в бездорожье Маньчжурии, за тысячи километров от главных ресурсных областей Советского Союза.



Выводы.

«Августовский Шторм» стал эталонной и хрестоматийной операцией двух мировых войн, по вкладу в военное оперативное искусство сравним разве что с Брусиловским прорывом и «Багратионом». Когда в планировании были использованы все до одной слабости противника, от материальных — до «нематериальных» типа «японского духа самопожертвования».

Увлечение изолированными укрепрайонами, построение обороны в один эшелон на каждом оперативном направлении, пренебрежение стратегическими резервами, явная концентрации на флангах соединения главных сил — позволили нашим порой малочисленным частям легко изолировать группы японских войск, заставлять бесцельно блуждать по ТВД, бросаться в неподготовленные контратаки. Либо, что чаще случалось — сидеть парализованными в ожидании приказов сверху.

Не было у Сухопутных Сил императорской Японии опыта оборонительных и крупных наступательных сражений, вялотекущая борьба с отсталыми технически китайцами малыми группами войск развратила командование. Не сумевшее управлять даже имевшимися резервами при получение команды «В атаку!». Пренебрежение силами противника, слепая вера в «нематериальные факторы» японского боевого духа, определение понятия «обороны» как временной меры для перехода в молниеносную атаку... продолжать можно долго. Даже не беря недостаток ресурсов.

Японии сломали хребет не поражения на Тихом океане или уж тем более — не атомные бомбардировки. Факт тотального трёхнедельного разгрома самой боеспособной Армии метрополии настолько потряс всю верхушку военно-политического руководства, что помыслить о дальнейшем сопротивлении самураи не могли. Им становилось жутко от мысли, что господствующий на море и в воздухе американский Флот прикроет десантную операцию на Острова страшной Красной Армии. Против которой, как оказалось, аргументов у японцев не оказалось, несмотря на тщательную подготовку с 1936-го года.

Даже идеально подготовленный для тактических действий пехотинец не способен противостоять слаженной системе общевойскового боя. Будь он трижды самураем, камикадзе и фанатиком. Хороший сегодня праздник, правильный. Великая Отечественная... это про героизм и самопожертвование, «Августовский Шторм» в Маньчжурии — про эталонное военное искусство страны на пике могущества.

https://telegra.ph/Kapitulyaciya-YAponii-1945-go-voenno-prazdnichnye-razmyshleniya-09-03