13.04.2018г.

Любые неприятности, как правило, случаются когда их не ждут. К войне это тоже относится. Возможно, это связано с тем, что когда человек чего-то боится, он на подсознательном уровне пытается предотвратить неприятность. Когда же расслабится и бояться перестаёт, защитные действия прекращаются.



Во всяком случае, к войне с Германией готовились все 30-е годы, но началась она, когда не только население её не ждало (формально отношения были нормальными), но и Сталин начал расслабляться, поскольку по всем расчётам время для нападения в 1941 году Гитлер уже упустил. Оставались одна-две рубежных недели, когда нападение ещё было теоретически возможно, но уже маловероятно, поскольку времени на завершение боевых действий до осенней распутицы оставалось впритык. Дальше можно было до второй половины апреля – начала мая 1942 года жить относительно спокойно.


Но Гитлер рискнул. Во-первых, рискнул потому, что его собственный Генштаб сухопутных войск (ОКХ) оценивал возможности германской армии слишком оптимистично – сказался непредвиденно блестящий результат французской кампании. Во-вторых, и этот фактор был главным при принятии решения, рискнул он потому, что по его собственным расчётам к концу 1942 года Англия, при помощи США сможет нарастить военное производство и собрать достаточно сил, чтобы организовать блокаду Германии. Также Германское руководство считало на 100% реальным вступление в войну на стороне Британии США. Поэтому уничтожить военную мощь СССР (чтобы не воевать на два фронта) и пробить сухопутный коридор в Азию (который бы сделал германо-японские позиции в Евразии неуязвимыми для атаки морских держав необходимо было до конца 1941 года.

Гитлер, собственно, и собирался напасть на СССР ещё в мае – ему помешал непредвиденный государственный переворот в Югославии и поражения, понесённые Италией в войне с Грецией (в Греции уже высадился британский экспедиционный корпус, чтобы открыть против Германии фронт на Балканах). Всего пару недель понадобилось Германии, чтобы уничтожить югославские, греческие и британские войска. В результате вторжение было перенесено на месяц.

Германские генералы утверждали после войны, что этот месяц оказался роковым, что именно его им не хватило до осенней распутицы, чтобы занять Москву. Возможно, что и так. Но генералы оценивают только конкретную военную сферу. В 1941 году германским командованием были допущены и другие ошибки. Сегодня трудно сказать, стала роковой для Рейха какая-то одна из них или весь комплекс. Зато можно не сомневаться, что если бы в этот период совершенно безошибочно действовало советское командование, то, учитывая общее соотношение сил на 22 июня 1941 года, ситуация для Германии была бы значительно хуже и критичнее, чем в реальности.


Но всё это, и ошибки, и неверная оценка возможностей СССР, не заставили бы Гитлера отказаться от войны, как не заставила его отказаться от нападения на Польшу угроза войны на два фронта, при том, что даже одна французская армия по формальным показателям была сильнее германской, а в союзе с Британией Франция казалась непобедимой. Гитлер не мог не воевать, поскольку в противном случае, он оказался бы простым расходным материалом западных «демократий» в борьбе с СССР. А он желал быть как минимум равным среди равных и видел Германию лидером Европы. Поэтому в 1939 году он ни под каким предлогом не мог отказаться от нападения на Польшу (после отказа последней удовлетворить германские требования по прокладке экстерриториальных железной дороги и шоссе в Восточную Пруссию через польский коридор и по возращению Германии Данцига). А в 1941 году он не отказался бы от нападения на СССР, даже если бы пришлось совершить его в августе.

Гитлеру была нужна победа. При этом у него изначально было слишком мало ресурсов, чтобы выиграть в рамках классической стратегии. Его могла спасти только удачная авантюра. А авантюре всё равно когда начаться: в мае, в июне, в августе.

То же самое мы имеем сейчас в наших взаимоотношениях с США. Президентом в Вашингтоне может работать Трамп, может работать Клинтон, а может кто-нибудь ещё. Но любой американский политик столкнётся с необходимостью защищать американскую политическую гегемонию. Это необходимо американцам не из природной вредности и не потому, что они привыкли зарабатывать на войнах (хоть и эти факторы играют, но они не основные). США необходима гегемония, поскольку экономическая модель «золотого миллиарда», верхушку которого составляют США, построена на неэквивалентном, несправедливом обмене. Обеспечивать этот обмен США могут только опираясь на местные компрадорские правительства, а, в конечном счёте, на свою военную мощь, помогающую им создавать и сохранять у власти местные компрадорские правительства.


Если хоть одно государство в мире отказывается подчиняться США и заявляет претензию на собственную сферу интересов, это означает, что создаётся пусть небольшой, но альтернативный американскому мир, в который, в принципе, может прийти кто угодно. Если Россия сегодня спасла Асада, то завтра она может также спасти любого. Безальтернативность подчинения американскому диктату исчезает. Американские экономические интересы перестают быть абсолютными. Система неэквивалентного несправедливого обмена в пользу США начинает работать с перебоями, а затем прекращает работать совсем. С учётом и без того не блестящего состояния экономики и финансов Вашингтона, это означает не просто кризис, но жесточайшие социальные потрясения, грозящие разрушением действующей модели американской государственности. «Лихие 90-е» в американском исполнении будут куда более жестокими, чем в российском (и в целом в постсоветском).


Именно поэтому любой американской власти, будут ли её представлять консерваторы, пытающиеся сохранить господство интернациональных банкирских домов и транснациональных корпораций, которые давно вынесли из США не только производственные мощности, но и штаб-квартиры, или это будут реформаторы, пытающиеся вернуть в США промышленное производство, исправить перекосы в торговле, выбраться из долговой ямы и «сделать Америку вновь великой», им всё равно необходима гегемония. Без военно-политической гегемонии Америка рушится значительно быстрее, чем успевает вновь стать великой.


Камнем на столбовой дороге прогресса (в виде сохранения и упрочения американской гегемонии) лежит Россия. Она обладает достаточными военными возможностями, финансово-экономическими интересами и политической волей, чтобы заявлять о претензии на собственную сферу интересов, в которой её влияние должно быть неоспоримым. До конца 90-х американцы формально признавали пространство в границах бывшего СССР такой сферой российских интересов. Но, к концу 90-х – началу нулевых, когда приближение кризиса американской финансово-экономической модели стало очевидным, а продление её агонии стало возможным только за счёт ограбления ещё не ограбленной Европы и недоограбленных России, Китая и так называемых «азиатских тигров», такое положение вещей перестало устраивать США, и они всё активнее начали влезать в российский огород.


Россия поначалу сосредотачивалась. Её экономика, финансы и вооружённые силы пребывали в жалком состоянии и требовали восстановления. Единственное, что позволило Москве выжить и вернуть себе статус великой державы, был элитный консенсус. Не случайно Березовский, Гусинский и Ходорковский оказались редкими париями, не поддержанными большей частью олигархата. К тому времени российский правящий класс осознал то, что не поняла элита всех остальных бывших союзных республик. Если не иметь возможности защититься от Запада, опираясь на собственное государство, он не успокоится, пока не ограбит тебя до нитки. Такова сущность его экономической модели.


До определённого момента Запад не грабил тех, кого признавал своими – членов ЕС, НАТО, Группы семи. Российская элита сделала в 90-е несколько попыток вступить в ЕС и/или НАТО, получить статус своих и решить, таким образом, проблему без конфронтации. Запад отказал. С этого момента стало понятно, что либо он съест элиту вместе с Россией, либо элита сумеет возродить страну и защитить себя и народ. Российская элита смогла решить стоявшую перед ней нетривиальную задачу, тем более, что после 2010 года Запад оставил вегетарианские привычки в отношении своих. Западная Европа (старые европейцы) стала активно пожирать Восточную (новых европейцев), а США приготовились полностью слопать ЕС в рамках TTIP.

Кстати по этой причине тоже российская элита проявляет такую лояльность в отношении политического руководства. Как ни намекает Запад, что не худо бы было избавиться от Путина и можно жить, как при Ельцине, а российские миллиардеры в большинстве своём уже не верят, что их оставят в покое. Наверное предатели находятся, но такого массового предательства элиты, как в последние годы существования СССР (когда несколько предателей даже в Политбюро ЦК КПСС заседали) не наблюдается.

В 2008 году в Южной Осетии и в Абхазии и в 2014 году в Крыму Запад получил первые щелчки по носу. Причём, если на первый он почти не обратил внимания, то второй оказался весьма болезненным. Наконец с 2015 года в Сирии, Россия открыто выступила против планов Запада и сорвала их реализацию (включая несколько запланированных, но нереализованных интервенций в Сирию).

Это упрочило позиции России, но не отменило необходимости для США, либо Россию уничтожить, либо низвести на уровень третьеразрядного государства. В этом отношении грузинские, украинские и прибалтийские националисты, а также молдавские унионисты совершенно правильно оценивали намерения Запада. Они только неверно рассчитали его силы и силы России. Поэтому они были уверенны, что Москва быстро сдастся, и они окажутся в первых рядах мародёров, а сейчас выясняется, что им придётся в первых рядах складывать головы за интересы Америки.

США и Британия по старинке коряво организовали провокацию со Скрипалями, а затем в сирийской Думе. Они привыкли, что никто не решается им перечить, а российское возмущение собирались игнорировать, опираясь, на «мнение мирового сообщества». И тут выяснилось, что их не поддержали даже собственные союзники по НАТО.

На основании провокации со Скрипалями ввести против России новый пакет санкций и заблокировать «Северный поток - 2» не удалось. На основании провокации в Думе санкции ввели только американцы. На угрозу военного удара (чтобы показать, что Россия не может защитить своих союзников) они услышали обещание топить корабли и сбивать самолёты. Их корабли и их самолёты – не грузинские, не украинские и не прибалтийские. Они поняли, что оказались перед дилеммой. Можно рискнуть, в надежде, что Россия не осуществит свою угрозу, но если осуществит, то придётся либо проглотить потопление красивого ракетного эсминца (или, не дай Бог, ещё более красивой атомной подводной лодки), или ударить уже по российским войскам и оказаться перед перспективой ядерной войны. Они взяли паузу и думают. Возможно, в этот раз пронесёт. Хоть угроза начала регулируемого конфликта (в котором каждая сторона рискует лишь определённым контингентом и до определённого уровня напряжённости) пока не исчерпана. А такой конфликт, может исчерпаться в рамках обычного столкновения, а может вылиться и в полномасштабный ядерный кризис.


Но, если США не начнут войну сейчас, это не значит, что они не начнут её вообще. Если мы не можем капитулировать, не скатившись в нищету и беспросветность 90-х, то у них такая же ситуация. И многие их лидеры понимают, что за последние 20-30 лет США совершили массу военных преступлений и преступлений против человечности. От судебных процессов их спасал только статус сверхдержавы, руководителей которой нельзя судить, не одержав над ней военную победу. Если статус этот исчезнет, даже в результате добровольной капитуляции, найдётся масса желающих судить и повесить американских политиков и военных, виновных в массовых убийствах граждан Югославии (а затем Сербии), Ирака, Ливии, Сирии. Уничтожив Милошевича, Саддама Хусейна и Каддафи, они сами создали прецедент расправы над проигравшими. И теперь боятся, что созданный ими прецедент обернётся против них.


Они не могут себе позволить сдаться. Им просто необходимо победить Россию (слишком сильную для них в военном плане) без непосредственных военных действий. Победа должна быть достигнута политическим путём. Если старый тип провокаций перестал действовать на союзников, и они не желают безоговорочно поддерживать американскую позицию, значит нужна новая провокация. Союзники не хотят верить фильмам «белых касок», но в малайзийский «Боинг» они же в своё время поверили. Значит, если устроить провокацию с сотнями или тысячами, а лучше с десятками тысяч трупов, то союзники не посмеют заподозрить США. Ведь ясно же, что такое могла учинить только «диктаторская Россия». И можно опять донимать Европу введением экономических санкций.


Но если Европа (хотя бы Германия) устоит под давлением и будет настаивать на предъявлении доказательств, или если санкции вновь не дадут должного эффекта, война станет неизбежной. И решаться всё будет в ближайшие полтора года. «Северный поток – 2» не является единственной проблемой США, но на сегодня он их важнейшая проблема. Если не удастся заставить Германию отказаться от проекта, то уже через полтора года ситуация в ЕС драматическим образом изменится. Восточноевропейские лимитрофы, рвавшие германо-российское экономическое сотрудничество блокадой (хотя бы даже эвентуальной) транзита, окажутся на политической свалке, а Берлин (хозяин Европы) будет заинтересован в России и в проекте Большой Евразии (дающем ему выход на рынки Китая, через Россию) куда больше, чем в слабеющих и нищающих США.


Остановить сползание Европы к союзу с Россией можно если она добровольно решится остаться с США. Блокада «Северного потока – 2» будет свидетельством такого выбора. Либо развязав войну за Европу в надежде на то, что обязательства в рамках ЕС и НАТО заставят европейскую элиту примкнуть к американцам против России.

Вашингтон будет организовывать свои провокации в надежде решить дело без войны, но каждая следующая провокация будет всё кровавее и опаснее и расстояние от неё до войны будет всё меньше. Как-то раз миру может не повезти. Это тем более вероятно, что в Вашингтоне давно управляет не одна команда, а несколько конкурирующих и подставляющих друг друга, что ухудшает контроль за собственными действиями. А может и повезёт. Главное не расслабляться и не думать, что если по Сирии не нанесли удар вчера, то всё кончилось благополучно.

Враг не дремлет. И химический снаряд (или даже маленькая атомная бомба) может в любой момент взорваться где-нибудь в Тбилиси, Кишинёве, у прибалтов или в Киеве. Потому, что «мировому сообществу» должно быть сразу понятно, что «виновата Россия», и проверять ничего не надо – и заражение территории, и куча трупов налицо, не то что с «белыми касками» или со Скрипалями.


Никто же на самом деле не думает, что американцы как-то по особому ценят Грибаускайте, Порошенко, Павла Филипа или действующих грузинских руководителей. А где воевать, в Сирии, на Украине, в Грузии или в Прибалтике им всё равно. Главное, чтобы местный расходный материал не рефлексировал.

Ростислав Ищенко