Врач из Кобрина был свидетелем падения режима Каддафи
Больше года, с 17 июня 2010-го по 24 октября 2011-го, житель Кобрина врач Руслан Березкин жил и работал в Ливии. Каким ветром занесло хирурга с 14-летним стажем практической работы в эту североафриканскую страну и какие впечатления он привез из государства, в котором уже много месяцев идет война, а лидер, бывший у власти более 40 лет, убит согражданами?
Команда «счастливчиков»
Поехать на работу в чужую страну Руслана, по его собственному признанию, вынудила острая денежная недостаточность. Необходимость достроить дом, погасить кредиты, обеспечить семье достойное существование заставили отца четверых детей искать вакансии более высокооплачиваемые, чем в местной больнице. Вариантов было несколько, когда однажды в «Медицинском вестнике» доктор увидел объявление кадрового агентства, приглашавшего медицинских специалистов на работу в Ливии. Переписка, собеседование, отбор кандидатур и подготовка документов заняли несколько месяцев. В итоге из тысячи кандидатов для работы на севере Африки были приглашены 63 человека.

– До сих пор не понимаю, по каким критериям нас отбирали, – говорит Руслан Владимирович. – В белорусской группе были специалисты разных направлений – врачи, медсестры, лаборанты, люди разных возрастов, опыта, квалификации – от 28-летней медсестрички до 60-летнего анестезиолога. В «команду» вошли 12 мужчин и 51 женщина.

В середине июня прошлого года Руслан Березкин со товарищи прибыли в город Гадамес. Это оазис на северо-западе страны, на стыке границ с Тунисом и Алжиром. Конечно, продвинутый доктор, любитель перемены мест, готовился ко встрече с североафриканской страной. Он прочел множество материалов в Интернете и даже пообщался с выходцем из Кобрина, который несколько лет имел бизнес в Ираке, а после перевел дела в Ливию.

– Конечно, приезжай, - поддержал тот земляка, - это богатая и спокойная страна, здесь живет мирный доброжелательный народ. Специалисты очень нужны, на оплату труда Джамахирия не скупится.

В желтой жаркой Африке
Действительность превзошла все ожидания. В сухом и жарком климате с температурой воздуха до +48 в тени летом и от +5 ночью до +28 днем зимой помогали жить кондиционеры, а по улицам летним днем в Гадамесе лучше не гулять, если не хочешь испечься на солнце, как берберская лепешка, – это белорусы поняли сразу. Даже местные жители по традиции устанавливали навесы над узкими улочками старого города, чтобы создать у домов оазиса дополнительную тень. Но обжигающий климат африканской пустыни был, пожалуй, единственным неблагоприятным фактором для приезжих из Синеокой. В остальном Гадамес показался им едва ли не землей обетованной. Городок очень древний, расположен на дне высохшего моря, поэтому почвы там очень плодородные, есть вода, этот оазис издревле был местом пересечения путей караванов.

Сознавая стратегическое значение оазиса, древние римляне построили в нем крепость Cydamus. Византийские миссионеры принесли сюда христианство, на столпах древней церкви покоится одна из мечетей современного города. Старая часть Гадамеса признана ЮНЕСКО памятником Всемирного наследия, т. к. здесь сохранились многоэтажные глинобитные дома, которые наглядно иллюстрируют приспособленность древнего человека к проживанию в условиях 50-градусного зноя Сахары.

– Да местные всего лет 20 назад переселились из своих «пещер» в современные дома, – комментирует Руслан Березкин. - Ливию населяют берберские племена, которые еще сто лет назад были кочевниками, а сейчас ведут оседлый образ жизни. Джамахирия во главе с Муамаром Каддафи их объединила в одно государство, но не сделала одним народом. В Гадамесе тысяч 9-10 жителей, семь крупных улиц, на каждой - своя мечеть, и жители каждой улицы говорят на своем наречии, которое нередко сильно отличается от основного языка страны.

– А на каком языке вы общались с пациентами и персоналом больницы?

– На арабском, – улыбается Руслан Владимирович и с ходу произносит несколько фраз «по-тарабарски». – При трудоустройстве нас заверили, что знание английского и арабского языков не требуется, что с нами будут работать переводчики. На деле все оказалось совсем не так. Я владею немецким языком, но там его никто не знал, как, впрочем, и английского. В первое время белорусам помогали общаться с местными коллеги из Украины, которые работают там не первый год. А уже через 5-6 месяцев каждый из нас мог сносно изъясняться по-ливийски.
Глинобитные дома берберов – наследие трехтысячелетней истории.

«Иншалла» как стиль жизни
На плодородных почвах бывшего моря в изобилии растут овощи, фрукты, климат позволяет снимать 3-4 урожая картофеля в год, а апельсиновые деревья плодоносят с ноября по май. Условия существования сформировали менталитет местных жителей: ливийцы неторопливы, необязательны, можно сказать, ленивы и при этом дружелюбны и уважительны, особенно к представителям «серьезных» профессий, таких, например, как медработники или полицейские. Любимое высказывание ливийца – «иншалла», что переводится «как бог даст». Доктор из Кобрина быстро понял: услышишь такое выражение - знай, что твой вопрос решится не завтра и даже не послезавтра.

– Однако я ни разу не возвращался с рынка пешком, всегда меня, нагруженного разными овощами-фруктами-виноградом-арбузом, кто-нибудь подвозил на автомобиле, причем почитал это за великую честь для себя – врачу оказать услугу, – рассказывает Руслан Березкин. – А как ливийцы ездят! Никто не соблюдает правил дорожного движения, проехать на красный свет на глазах у полицейского – обычное дело, как у нас остановиться на светофоре. Вместе с тем обходилось без аварий, потому что люди без проблем пропускали другого на перекрестке. Полицейских на улицах было много, они стояли в зоне видимости друг друга и пользовались всеобщим уважением, так что в стране не было воровства, вообще преступности. С одной стороны, ливийцы чтят мусульманские каноны, а с другой, в Ливии не было бедных, поэтому, наверное, не возникало желания украсть.

Белорусский «десант» застал Ливийскую Джамахирию богатейшим государством, все граждане которого получали значительные выплаты, позволявшие им безбедно жить. Молодоженам на свадьбу страна дарила 50 тысяч долларов, потом кругленькую сумму с рождением каждого ребенка, в конце года – бонус в 4-8 тысяч долларов, своего рода дивиденды от доходов государства.

Кроме того, семья получала бесплатно продукты, которые потом многие сдавали в магазины, практически бесплатно – машины и даже дома. Дело в том, что в Ливии поощрялась рождаемость, а поскольку по местным обычаям мужчина мог жениться, только когда имел возможность достойно содержать жену и детей, страна бесплатно выделяла молодым семьям жилье. За несколько лет рядом со старыми кварталами Гадамеса выросли жилые кварталы. Индивидуальные одно-, двухэтажные дома со всеми удобствами площадью минимум 160 «квадратов», а также детские сады, магазины, дороги в новых микрорайонах строили, кстати, не коренные ливийцы, а «гастарбайтеры» из Мали, Чада, Нигера, Судана, Туниса и других африканских стран.
Свои «президентские» домики Ливия раздавала бесплатно.
- Представьте, группками по 10-15 человек они шли пешком через пустыню, преодолевали расстояния в 700-800 километров, имея лишь бутылку воды и горсть сушеных фиников, чтобы добраться до Ливии и работать за 5 динаров в день (примерно 4 доллара) и бесплатный обед. Это настоящая выдержка, - делится врач из Беларуси. - Надо сказать, что кожа у них значительно более прочная, чем у европейцев. Они тоже болели и приходили за помощью в госпиталь, так что наша «команда» оставила рубцы на половине Африки.

Ливийцам, желающим построить собственное жилье, государство давало беспроцентный кредит, погашать который надо было после завершения строительства дома. Так вот, многие специально оставляли мелкие недоделки, чтобы стройка считалась неоконченной, и десятками лет жили в роскошных дворцах, отделанных дорогущей итальянской плиткой и мрамором, построенных «на халяву». Однажды Руслан Березкин разговорился с владельцем кафе в Гадамесе. Тот рассказал, что платит работнику 1 тысячу долларов в месяц, имеет личный доход – 3 тысячи, а вопрос о налогах остался за гранью его понимания.

«Это же мое кафе, мой бизнес! Почему я должен делиться с государством?» – горячо вопрошал ливиец. При этом жизнь в Ливии была очень дешевой: продукты в магазинах стоили сущие пустяки, 10 литров бензина – примерно один доллар. После снятия эмбарго в 2004 году страна не знала растаможки, поэтому в ней было много качественных импортных товаров.

Но в вопросах морали мусульманские законы суровы: внебрачные связи не просто осуждаются, а жестоко наказываются. Аборты запрещены, женщина, родившая внебрачного ребенка, попадает в тюрьму, а мужчина, уличенный в измене, получает от 50 до 150 ударов палкой. О возможности телесного наказания дает заключение врач.

По последнему слову
Медицинское обслуживание в Ливии было бесплатное, причем не только для граждан своей страны, но и для всех арабов, приехавших на заработки или в гости. В Гадамесе еще в начале 80-х немцы построили большой современный госпиталь, в котором помимо медицинского блока оборудовали жилой корпус для работников. В просторных меблированных квартирах жили иностранные специалисты. Об оснащении госпиталя говорить излишне: «начинка» не только операционных, но и всех других подразделений была превосходной, повсюду стояло оборудование ведущих европейских фирм. Причем применялось оно даже не на 50 % – сказывались особенности менталитета. Медперсонал из местных в силу своей лености и малообразованности часто не только не пользовался дорогими аппаратами, но и портил их.

Операционная в госпитале Гадамеса
оснащена современным оборудованием.


– Заведующий физиотерапевтическим отделением, чтобы к нему не ходили на разные процедуры, оставлял оборудование включенным после работы, – вспоминает доктор Березкин. – Немецкие аппараты стойко работали круглые сутки в течение месяца, потом перегорели.

В Ливии нет своего медицинского вуза, поэтому страна охотно приглашает специалистов из-за рубежа. При этом для ливийца нет никакой проблемы поехать учиться за границу – государство оплатит и образование, и проживание, но этой возможностью мало кто пользуется.

– А зачем? – пожимает плечами белорусский хирург. – Медработником в этой стране мог стать каждый после окончания 3-недельных курсов, причем не младшим персоналом, а сразу медсестрой. Те, кто пошустрее, понаблюдав за работой врача, через пару недель и сами начинали лечить пациентов. Многие из местных, не имея даже среднего специального образования, но пользуясь связями влиятельных родственников, становились заведующими отделений и даже поучали приезжих дипломированных специалистов. До конфликтов, как правило, дело не доходило. Когда я однажды обнаружил вмешательство в свое лечение, просто сказал ливийским медикам: «Действуйте сами», и после этого со мной больше никто никогда не спорил.

И еще один показательный штрих: лечиться за границей мог любой пациент. У белорусских медиков было несколько случаев, когда больных с опухолями требовалось отправить на операцию в европейскую клинику. Достаточно было выписать направление – и человек мог ехать немедленно, хоть в тот же день. «В Кобрине вы многих знаете, кто смог бы поехать на лечение, например, в Германию? Я человека два-три могу назвать. А в Ливии это мог быть каждый, государство оплачивало все расходы», – вздыхает Руслан Березкин.

– Так что же они, такие обеспеченные и довольные, революцию затеяли? – задаю наивный вопрос. – Почему в богатой процветающей стране вдруг вспыхнула гражданская война?

– Коренным ливийцам эта война была не нужна, ее во многом экспортировали. Сначала поддержали выходцы из соседних бедных стран – тунисцы, малийцы, алжирцы, а затем подключились свои – из страха плюс эффект толпы. Я видел много так называемых повстанцев: орут во все горло, а в глазах ужас. Если бы не экспорт и поддержка извне, вся заваруха в Ливии закончилась бы еще в апреле, – считает Руслан Владимирович.

Между куражом и депрессией
В первое время в Гадамесе было тихо. В начале года в Бенгази прошла демонстрация из-за того, что государственная комиссия выявила факты коррупции и присвоения немалых средств – 700 млн долларов. Но полиция быстро навела порядок. Однако механизм был запущен, и события пошли по нарастающей. К концу февраля и на северо-западной окраине стала слышна стрельба, в госпиталь начали привозить «огнестрелы».

– Вранье, что Каддафи раздавал оружие бесконтрольно, – убежден Руслан Березкин. – Наоборот, при нем автоматы выдавались по спискам, а вот уже повстанцы имели оружие какое хотели и сколько хотели. Они, кстати, предпочитали «калаши», потому что их чистить не надо. Бельгийский автомат полгода без чистки не протянет.

В начале марта Беларусь предоставила самолет для эвакуации, и первые 9 человек из команды медиков улетели, через месяц вернулась на родину вторая группа. Но большинство остались – весной было еще не очень страшно, и как-то не верилось, что в спокойной, благополучной стране может разразиться настоящая война.

Потом начались перебои с продуктами, бензином, время от времени отключалась связь и подача электричества. Госпиталь худо-бедно обеспечивал светом дизельэлектрогенератор, а на жилые кварталы его мощности не хватало. Затем война приблизилась настолько, что в городе круглые сутки стали слышны выстрелы – это обкуренные повстанцы палили в воздух.

– Под зелеными знаменами Джамахирии я ни разу не видел пьяного или обкуренного ливийца, – рассказывает хирург из Беларуси. – А когда началась война, наркотики в страну пошли потоком. Гашиш сперва вызывает эйфорию, и когда у человека в руках автомат, он начинает стрелять от куражу. А потом наступает депрессия, и он стреляет от страха, ему что-то мерещится. Если до войны госпиталь охраняли пять человек, и было достаточно, то теперь охраняют 20.
Мечеть в мирное время соседствовала с мэрией.
Сейчас на месте здания городской администрации – воронка от взрыва.
Больница в Гадамесе принимала на лечение всех – и сторонников правящего лидера, и повстанцев. Оперируя раненых, медики раз за разом убеждались, что «революционеры» в большинстве своем – не ливийцы, а воинственные жители из соседних стран. Впрочем, многие неливийцы, до того десятки лет жившие в Ливии, встали на сторону Каддафи, и это дало повод говорить, что лидер Джамахирии использует наемников.

– Никакой Каддафи не кровавый диктатор, – считает Руслан Березкин. – Приведу только один пример. К нам на лечение попал молодой человек, который из революционного азарта решил поджечь здание местной администрации. Полиция его остановила, он получил травму и попал в больницу. А когда подлечился, беспрепятственно уехал на реабилитацию в Германию. Вот такой «бесчеловечный режим». Примеры бесчеловечности начались как раз после падения Каддафи.

Представители разных племен или стран, до войны мирно уживавшиеся на соседних улицах, получив оружие, стали «беспредельничать» – массово выселяли из домов семьи, принадлежащие к другой вере, сжигали дотла целые кварталы, устраивали чудовищные с точки зрения европейца казни. Местные в ответ на такие бесчинства тоже хватались за оружие, медики били раненых, выдергивали капельницы, саботировали лечение.

25 сентября в гадамесском госпитале случился аврал. Если обычно привозили 5, иногда 10 «огнестрелов», то в этот день поступило 68 человек. Их принимали 2 хирурга и 1 травматолог, Руслан Березкин провел в операционной 13 часов. Оказывали помощь раненым также врачи других специальностей – от стоматолога до гинеколога. А позже всех выживших сторонников прежней власти новая власть приказала расстрелять. Такая дикость действовала на иностранный персонал больницы угнетающе.

Ностальжи
Руслан Березкин уехал из Гадамеса в конце октября с тяжелым сердцем. Конечно, в Кобрине 37-летнего белоруса ждала семья, хотелось вырваться из ада непрерывной стрельбы, бомбежек и пожаров. Но сегодня врач с ностальгией вспоминает те времена, когда в мирном ливийском городе он с 8 до 14 часов работал в больнице, затем шел на благоухающий всеми оттенками запахов рынок или в магазинчик, где хозяин мог запросто угостить круассаном, после обеда наступала сиеста с просмотром российских телеканалов, а ближе к вечеру в спортзале собиралась на тренировку команда из местных и иностранных волейболистов. А еще приезжий доктор любил ходить на источник, в котором вода круглый год держала температуру 36 градусов. Местные с нескрываемым любопытством глазели на белого, купавшегося в открытом водоеме зимой, при 25 градусах по Цельсию! Вернутся ли эти благословенные времена на землю растерзанной страны?

Вечерний Брест