Украинизация и деградация

23.06.2021г.
https://cont.ws/uploads/pic/2021/6/1022105429.jpg

Чтобы понять, что украинское государство завершит свой путь на свалке истории и произойдёт это очень быстро, не надо обладать ни великими талантами, ни глубокими знаниями, ни выдающейся проницательностью

Достаточно обычной логики, даже не диалектической, а формальной, которой в зачаточном виде владеет каждый человек, иначе он бы просто был не в состоянии жить в современном обществе, так как был бы неспособен предвидеть последствия своих простейших действий.

Украинские власти оказались начисто лишёнными логики и вели государственное строительство в логике абсурда. Впрочем, в том что абсурдно с точки зрения государственных интересов поступали власти и родившаяся к концу правления Кучмы олигархия, нет ничего удивительного.

Первые (провинциальная бюрократия) привыкли транслировать волю центра и контролировать её выполнение. Поскольку центр исчез, у них возникла жизненная необходимость обзавестись новым богатым и сильным хозяином, который бы защищал, содержал и указания которого провинциальная бюрократия транслировала бы своим гражданам, а также следила бы за их ревностным исполнением.

В силу сложившихся на тот момент геополитических реалий на роль такого хозяина подходил только коллективный Запад. Украинские политики полагали, что Вашингтон и Брюссель будут управлять таким «бесценным» активом так же трепетно, как это делали советские власти.

То есть их задача будет состоять только в том, чтобы выбивать себе в брюссельско-вашингтонском центре новые квоты и льготы. Отсюда и истовое стремление Киева в ЕС и НАТО (не утихавшее даже в ту эпоху, когда конституция гласила о внеблоковости Украины).

В Киеве помнили, что в неформальной иерархии СССР, СЭВ и ОВД, Украина занимала одно из первых мест (выше была только союзная власть в Москве). Не только остальные союзные республики, но и всякие поляки с венграми по придававшемуся им центральной властью значению, а значит и по лоббистским пробивным возможностям в союзном центре, далеко уступали Украине.


Соответственно, вступление в НАТО и ЕС в Киеве считали подтверждением своего высокого статуса в Восточной Европе и очень ревниво относились к тому, что Украину на этом пути обошли не только румыны и болгары, но даже прибалты.

Поскольку же в Восточной Европе и в Прибалтике 90-х годов русофобия была развита значительно сильнее, чем на Украине, киевская власть быстро пришла к «логичному» выводу, что чем сильнее русофобия, тем выше место конкретной страны в европейской системе координат. И начала действовать, поставив украинизацию, обеспечивавшую создание в обществе базы русофобских настроений, во главу угла своей внутренней политики.
У олигархов также был логичный повод желать украинизации. Они не верили своему счастью. Не понимали, как такое возможно, что им, мелким барыгам и средней руки комсомольским предпринимателям, вдруг прямо на голову упала треть (а по некоторым ключевым отраслям до половины) промышленного потенциала СССР.

Они резонно считали, что у всего этого должен быть хозяин. Они точно знали, что хозяин не они и не Кучма, а значит хозяином может быть только Москва (потому, что оттуда всегда приходили указания, что и как делать). Значит, как только Москва опомнится и восстановит силы, она должна прийти за своей собственностью.

Сами олигархи защитить украденное не могут. Поэтому надо бежать от России на Запад, чтобы защиту украинской олигархической собственности обеспечили западные структуры.

Украинизация в этом отношении — первое дело, так как, про мнению украинских политиков и олигархов, демонстрирует безоговорочность европейского выбора, а заодно создаёт в обществе слой украинизированных русофобов, которых, если что, можно послать хоть на войну с Россией, хоть на подавление внутренних ориентированных на союз с Россией сил.

Интерес бюрократов и олигархов (пусть и извращённый) понятен. Но всё же главными проводниками идеологии украинизации выступили украинские националисты. А вот им-то это было зачем?

Согласно утверждениям националистов, они выступали за создание сильного украинского государства. При этом они знали, что подавляющее большинство населения доставшейся им страны говорит по-русски, живёт в русском культурном ареале. Более того, экономика Украины органично связана с российской и может существовать и развиваться, только в плотном контакте с Москвой.

Ну и естественно, для поддержания и развития стратегического экономического партнёрства необходимы дружественные и даже союзные отношения.

Логика подсказывала, что не любить Россию и русских вы можете сколько угодно, но вам надо лет двадцать-тридцать плотного сотрудничества, чтобы создать экономическую базу независимого государства, постепенно найти альтернативные российским рынки сбыта и альтернативных партнёров, дождаться, когда внутри страны поколения, выросшие в разных с Россией государствах войдут в возраст принятия решений и составят большую часть экономически и политически активного населения…


И только после этого вы можете медленно и плавно, почти незаметно, начать антироссийский разворот во внешней политике, а ещё лет на пять позже и во внутренней политике.

При этом ваша украинизация должна быть ни в коем случае не насильственной, а происходить естественным путём. В первую очередь вы можете потребовать знания украинского языка от чиновников. В УССР все обязательно учили украинский язык, соответственно ничего экстраординарного в таком требовании не было бы. А дальше распространять украиноязычие можно было бы под маркой двуязычия.

Русский совсем не обязательно запрещать, чтобы стимулировать изучение украинского. Наоборот, у людей не возникает реакция отторжения и они спокойно заговорят на двух языках.

Более того, за десятилетия двуязычия развивался бы деловой и научный украинский, которые де-факто отсутствуют по сей день. То есть, на солидной экономической базе, поколения, выросшие и развивавшиеся уже в отдельном от России государстве, спокойно бы начали создавать и его культурную и научную базу, всё более отдаляясь от России.
Это естественный процесс — проведите государственную границу между Псковской и Ленинградской областями и через тридцать-сорок лет вы увидите очень серьёзные отличия не только в менталитете населения, но и в языке, которым оно (население) пользуется. Сохранится много общего, но будут и очень заметные отличия.
Главное же, что даже при очень хороших отношениях в популяциях всё равно сформируется идентификация свой-чужой. Чужой не обязательно будет плохим, но он будет не таким, как свои и внезапная конфронтация с ним не вызовет серьёзного напряжения среди своих.

Опять-таки, я не открываю здесь ничего нового. Если вы занимаетесь нацибилдингом, то неважно, пытаетесь ли вы возродить нацию, утратившую корни (как считали украинские националисты) или создать новую нацию, разделив единый русский народ (как считают их оппоненты). Для достижения успеха вам необходимы: удача (она, в виде внезапного обретения собственной государственности украинским националистам улыбнулась) и время, в течение которого в вашем государстве вырастут и войдут в сознательный возраст хотя бы три поколения людей, иного государства не знавших и считающего ваше родиной.


Но украинские националисты очумели от свалившегося на них счастья. Не просто ни за что, ни про что получили целое государство с развитой экономикой и пятьдесят миллионов квалифицированных кадров, но ещё и правящая элита этого государства согласна проводить в жизнь националистическую программу.

И они попытались резко ускорить процесс украинизации, опираясь на государственное насилие. Оно было почти незаметным при Кравчуке, серьёзно выросло при Кучме, укрепилось (будучи объявлено официальной государственной политикой) при Ющенко и далее только усиливалось.

Почему же у них ничего не получилось, кроме деградации и почему они на неё были обречены? Как было сказано выше — нацибилдинг является определённым процессом, а любой процесс занимает определённое время. Нельзя родить ребёнка за три месяца. Если не соблюдать технические требования при ремонте в квартире, его можно завершить в два раза быстрее, только потом по стенам пойдут трещины, штукатурка начнёт осыпаться, пол рассохнется, дверные коробки перекосятся и т.д.


Если вы ускоряете (за счёт силового принуждения) украинизацию, вы теряете глубину. То есть получаете не реальное осознание своего гражданина (бывшего русского) себя украинцем, а шароварную конъюнктурщину.

В ваши государственный аппарат, научные учреждения, в искусство, образование и т.д. начинают массами проникать подонки и карьеристы, получившие от вас шанс надеть вышиванку и, таким образом, выбиться в люди, чего они никогда не смогли бы сделать в свободной конкуренции (из-за острой интеллектуальной недостаточности).
Следовательно резко снижается качество управления государством, обществом и экономикой. Грамотные и порядочные уходят в оппозицию, во внутреннюю эмиграцию или покидают страну.

Но вы же объявили себя единственными правильными украинцами. Следовательно все, кто не с вами — не украинцы. В результате, через некоторое время вполне безобидная графа в советском паспорте становится для порядочного человека предметом жгучего стыда. Ведь правильные патентованные украинцы — безграмотные, косноязычные шариковы в вышиванках, захватившие хлебные места и бдительно следящие, чтобы их никто с их трёх аршин не подвинул.

Таковы украинские генералы, министры, поэты, общественники. Это не государство и не народ — это хуторская самодеятельность, играющая государство и народ.

Более того, поскольку большая часть страны говорила на русском языке, а те, кто в силу обстоятельств русский не выучили, говорили на сельских суржиках, в государстве практически не оказалось кадров, говорящих на национальном (государственном) языке. Все, от президентов, до свинопасов говорят на каких-то своих наречиях, состоящих из исковерканных русских, польских, немецких и просто придуманных слов.

Единая языковая норма исчезла. На основе миллиона суржиков не может появиться ни научный, ни литературный, ни политический язык.

Но человек мыслит так, как он говорит. Если вы говорите языком хлебопашца или пастуха, который всю жизнь провёл в родном селе, занимаясь одним и тем же циклом сельскохозяйственных работ, а выезд в соседний райцентр воспринимает как полёт на Луну, то вы и мыслите теми же категориями. Вам не надо более 600 слов, чтобы выразить все свои чувства, потребности и описать все рабочие моменты. Но этого судорожно мало для создания сложных мыслительных конструкций.


Если вы ускоряете (за счёт силового принуждения) украинизацию, вы теряете глубину. То есть получаете не реальное осознание своего гражданина (бывшего русского) себя украинцем, а шароварную конъюнктурщину.

В ваши государственный аппарат, научные учреждения, в искусство, образование и т.д. начинают массами проникать подонки и карьеристы, получившие от вас шанс надеть вышиванку и, таким образом, выбиться в люди, чего они никогда не смогли бы сделать в свободной конкуренции (из-за острой интеллектуальной недостаточности).
Следовательно резко снижается качество управления государством, обществом и экономикой. Грамотные и порядочные уходят в оппозицию, во внутреннюю эмиграцию или покидают страну.

Но вы же объявили себя единственными правильными украинцами. Следовательно все, кто не с вами — не украинцы. В результате, через некоторое время вполне безобидная графа в советском паспорте становится для порядочного человека предметом жгучего стыда. Ведь правильные патентованные украинцы — безграмотные, косноязычные шариковы в вышиванках, захватившие хлебные места и бдительно следящие, чтобы их никто с их трёх аршин не подвинул.

Таковы украинские генералы, министры, поэты, общественники. Это не государство и не народ — это хуторская самодеятельность, играющая государство и народ.

Более того, поскольку большая часть страны говорила на русском языке, а те, кто в силу обстоятельств русский не выучили, говорили на сельских суржиках, в государстве практически не оказалось кадров, говорящих на национальном (государственном) языке. Все, от президентов, до свинопасов говорят на каких-то своих наречиях, состоящих из исковерканных русских, польских, немецких и просто придуманных слов.

Единая языковая норма исчезла. На основе миллиона суржиков не может появиться ни научный, ни литературный, ни политический язык.

Но человек мыслит так, как он говорит. Если вы говорите языком хлебопашца или пастуха, который всю жизнь провёл в родном селе, занимаясь одним и тем же циклом сельскохозяйственных работ, а выезд в соседний райцентр воспринимает как полёт на Луну, то вы и мыслите теми же категориями. Вам не надо более 600 слов, чтобы выразить все свои чувства, потребности и описать все рабочие моменты. Но этого судорожно мало для создания сложных мыслительных конструкций.


Ростислав Ищенко