Хунта, прости! Хунта, прощай!

06.04.2015г.

http://cont.ws/uploads/posts/81358.jpg


Любой террористический режим развивается по одним и тем же законам. Силовое подавление оппозиции оправдывается внешней агрессией либо опасностью такой агрессии. Результатом политики силового подавления во внутренней политике оказывается разрушение механизма обратной связи. Власть оказывается не в силах оценить скорость прохождения и эффективность восприятия сигнала на низших уровнях управления. Происходит разбалансирование бюрократического аппарата, часть структур которого начинает работать на себя (как вариант на интересы одной из конкурирующих властных группировок), а часть начинает в лучшем случае имитировать работу, занимая выжидательную позицию.

Как следствие, резко снижается эффективность управления экономикой и критически возрастает коррупция – видя неустойчивость власть чиновники всех уровней пытаются обеспечить свое будущее, разворовывая все, до чего способны дотянуться. Ухудшение отношений с внешними партнерами (обвинение их в подготовке к агрессии) наносит по экономик дополнительный удар в виде разрыва или резкого сокращения внешнеэкономических связей.

Экономические неурядицы вновь объясняются происками внутренних и внешних врагов, что приводит к усилению репрессий режима и распространению их на все более широкие слои населения. Под маховик репрессий начинают попадать не только оппозиционеры, но и нейтралы, затем сочувствующие режиму, затем активные сторонники режима и наконец столпы режима, проигравшие внутреннюю схватку за власть.

Схватка за власть между различными группировками режима становится все более ожесточенной, по мере того, как исчерпывается экономический ресурс. Иммунитет от репрессий отсутствует даже у представителей верхушки режима. Только диктатор, находящийся на самом верху пирамиды может ощущать себя в относительной политической и экономической безопасности. Однако концентрация всех благ и полномочий в одной должности приводит к резкому возрастанию конкуренции за ее занятие. Тем самым безопасность диктатора становится мнимой. Он фактически оказывается в состоянии постоянной войны с собственным окружением за собственную должность. Причем, независимо от того сколько составов окружения поменяет диктатор и скольких диктаторов ликвидирует окружение, острота противостояния будет не уменьшатся, а увеличиваться.

Это неизбежный процесс – руководители террористического режима стремятся достичь ускользающей стабильности, как в масштабах государства, так и для себя лично. С этой целью они используют кажущийся им наиболее эффективным метод – внесудебную репрессию, силовое, вооруженное подавление оппозиции и оппонентов. Однако закон нельзя отменить только для отдельной группы лиц. Закон или действует, или не действует в масштабах всего государства. Поэтому-то и происходит расширение репрессивного давления.

Вначале репрессии подвергается только политическая оппозиция. Затем, по мере возникновения экономических проблем, репрессия применяется и за экономические выступления против политики власти, которые объявляются либо оппозицией, либо ее пособниками. Затем любое несогласие с «генеральной линией», даже попытка обсуждения целесообразности принятия тех или иных мер в рамках верхушки режима, также становится недопустимой вольностью и влечет за собой репрессию. С каждым новым витком репрессии ужесточаются. Это тоже понятно: раз не помогло увольнение с работы и запрет на профессию, в логике репрессивного режима, необходимо усилить репрессию и, например, посадить в тюрьму. Дальше можно конфисковать собственность, лишить родительских прав. Но очень быстро единственным наказанием за истинные и мнимые преступления против режима становится смертная казнь.

При этом регулярная судебная процедура либо не соблюдается вовсе, либо является фарсом, то есть, любой политический (даже сугубо теоретический) спор решается в пользу того, у кого больше вооруженных сторонников и кто готов, не задумываясь использовать для решения своих проблем вооруженную силу. Человек с ружьем становится и стражем порядка и судьей и прокурором. Лояльность человека с ружьем номинальному руководству государством определяется не легитимностью последнего (оно становится нелегитимным с того момента, как в стране прекращают соблюдаться законы и конституция, что бы по этому поводу ни думало и ни говорило мировое сообщество), но способностью руководства аккумулировать достаточные ресурсы для удовлетворения потребностей своих силовых структур, которые быстро превращаются в обычные банды.

В конечном итоге, государство, захваченное бандами и живущее по принципу банды исчерпывает ресурсы, необходимые для подержания хотя бы видимости существования централизованного организма. Наступает эпоха распада, столкновений между бандами, за контроль над территориями и оставшимися ресурсами. Эти столкновения совершенно неотличимы от феодальных войн и чем дальше, тем больше погружают страну в хаос.

Если у мирового сообщества (у соседей или у других заинтересованных стран) не возникает желание или необходимость вмешаться и навести порядок, то хаос может длиться десятилетиями, а в особо тяжелых случаях даже столетиями. Население сокращается до численности, соответствующей новой общественной структуре и новым экономическим отношениям (если это можно назвать обществом и экономикой). Грубо говоря, на территории остается столько ртов, сколько в новых условиях эта территория способна прокормить. Хозяйственная деятельность деградирует, общество возвращается к натуральному хозяйству. После этого восстановление нормального функционирования общественного организма возможно только в результате случайного появления героя-объединителя (Цинь Шихуанди или Чингисхана), который железом и кровью восстановит регулярное государство, поставив во главу угла абсолютный примат закона (легизм, яса). Либо же в результате целенаправленного внешнего вмешательства, когда восстановление цивилизации на конкретной территории будет осуществляться усилиями соседних государств, которым окажется дешевле понести разовые большие затраты на реставрацию регулярной политической и экономической структуры, чем постоянно тратить деньги и силы на защиту от опасностей, исходящих из подобной цивилизационной черной дыры.

Бывает, что внешнее вмешательство, исключительные таланты диктатора или особые исторические условия оказываются способны замедлить распад террористического режима. Но так или иначе он оказывается неизбежен. Даже режим «Нового государства», просуществовавший в Португалии с 1926 по 1974 год в конечном итоге рухнул, исчерпав все ресурсы страны и потеряв способность к дальнейшей самозащите. А ведь Португалия Салазара состояла в НАТО, то есть получала внешнюю поддержку на стабилизацию режима.

Хунта черных полковников в Греции, которая, в отличие от Лиссабона не была гарантом сохранения контроля Запада над огромной колониальной империей (которая сразу после революции гвоздик в 1974 году перешла в сферу влияния СССР) рухнула всего за семь лет. Мало какой режим доживает, как в Сомали до полной махновщины. Бывает режим, под давлением интересов экономики и внешних игроков постепенно снижает давление террора и возвращается к демократии (как например в Чили). Абсолютно идеальный, стерильно чистый эксперимент невозможен в принципе, но, в рамках довольно широкого диапазона конечных точек, вектор и динамика развития подобных режимов всегда одни и те же.

В общем, вариации, иногда нестандартные и весьма интересные возможны, но конец всегда один – крах террористического режима (либо в цивилизованной и контролируемой форме, либо в наихудшем варианте, когда он успевает пройти весь путь до конца).

Если исходить из наличия внутренних ресурсов и эффективности структур режима, современная киевская власть исчерпала все возможности к существованию еще в октябре 2014 года, после чего развал, агония и крах становились не просто неизбежны, но должны были протекать очень быстро. Однако существование режима было продлено. Очевидно, что причин было больше, но две основные лежат на поверхности.

Во-первых, США пришли к выводу, что при минимальной поддержке Киев способен еще некоторое время оказывать централизованное сопротивление на Востоке, прежде, чем развалится фронт. Это централизованное сопротивление могло быть использовано для усиления давления на Европу с целью ее открытого вступления в конфликт на стороне Украины. Но для этого Украина должна была сохранять хотя бы видимость централизованного управления.

Во-вторых, Россия, которая также делала ставку на привлечение Европы в этой схватке с США на свою сторону, должна была обеспечить бесперебойный транзит газа в ЕС, а значит не могла остановить поставки на Украину. В конечном итоге и российскую игру, и американскую в значительной степени оплатила Европа, прокредитовавшая Киев в дополнение к деньгам МВФ, а также сама Украина, пустившая на возвращение долгов «Газпрому» и оплату газа свои золотовалютные резервы без остатка, но суть дела от этого не изменилась, киевский режим смог пережить зиму, которую пережить не должен был и вступил в 2015 год.

Однако примерно с декабря-января большая часть позитивных для Украины внешних факторов прекратила действовать.

Во-первых, ЕС все же отказался играть на Украине в американскую игру (ведущую, в конечном итоге к деструкции самого ЕС) и ограничил политическую и дипломатическую поддержку Киева, а затем и вовсе стал оказывать на него достаточно жесткое давление, требуя выполнить обязательства по Минску-2 и запустить мирный процесс.

Во-вторых, США не сумели втравить ЕС в открытое столкновение с Россией из-за Украины, более того позиции Берлина, Парижа и Москвы начали понемногу сближаться именно на базе общего желания как-то завершить конфликт, приносящий всем одни проблемы. При этом откровенные выступления киевских политиков с претензиями к Европе от имени и опираясь на авторитет США вызвали в европейских столицах изрядное раздражение. На Киев там теперь смотрят, как профессор Преображенский на Шарикова – его пригрели, накормили, приодели, а он охамел и приводит Швондера права качать.

В-третьих, иссякли золотовалютные резервы Киева, а это значит, что кредитов на поддержание необходимых государственных расходов не хватит. Своих денег американцы давать не желают, ЕС тоже не стремится финансировать режим, являющийся по сути банкротом. Россия готова поставить газ, но за деньги.

В-четвертых, ситуация в Донбассе быстро сползает к возобновлению боевых действий. Третье катастрофическое поражение подряд, к тому же в условиях экономической катастрофы армия Киева, как единое целое, не переживет. Поскольку же ополчение также не сможет наличными силами взять под контроль всю территорию Украины, признак нацистско-бандитской махновщины обретает реальные очертания.

В-пятых, подвинув, но не добив Коломойского, продемонстрировав, но не доведя до конца намерение зачистить политическое пространство от альтернативных команд, заявив о намерении раскулачить бывших олигархов, но не реализовав его, не разоружив нацистских боевиков и не установив над ними контроль (вопреки собственному ультиматуму) Порошенко получил видимость усиления собственных позиций и стабилизации обстановки, а на деле стал фигурой куда более ненавистной всей политической элите Киева, чем был Янукович в 2013 года. У Виктора Федоровича были если уж не искренние друзья, то хотя бы верные исполнители, у Петра Алексеевича нет и этого.

Таким образом, проблемы, не добившие украинскую государственность осенью прошлого года, в большинстве своем вновь обострятся уже в мае-июне, а оставшаяся (газовая) гарантированно в сентябре-октябре (возможно, если ЕС не захочет рисковать и ждать осени, и раньше – синхронно с остальными). При этом окончательно исчерпаны не только внутренний, но и внешний ресурс, позволявший добиваться условной временной стабилизации режима. То есть, обвал может произойти внезапно и оказаться крайне глубоким.

Россия и так уже непозволительно затянула ликвидацию киевского террористического режима. Напомню, что немцы вошли в Киев 19 сентября 1941 года, а выбиты из города к утру 6 ноября 1943 года. Город находился в их руках два года и полтора месяца. Сейчас не 1941 год. И несмотря на то, что геополитическим противником России являются США (противник не менее опасный, чем Германия в 1941 году) у народа не только отсутствует ощущение катастрофы, но присутствует ощущение победы. В этих условиях дальнейшее сохранение киевского режима (уже продержавшегося год и два месяца) становится недопустимым с морально-политической точки зрения. Тем более, что этот режим не просто продолжает геноцид русских в Донбассе, но открыто заявляет о намерениях и ведет подготовку к распространению этой практики на все подконтрольные Киеву территории. Террор окончательно выходит из-под контроля.

Наконец, процесс самопроизвольного разрушения режима, раз начавшись, должен пойти очень быстро и Россия (как и другие соседи Украины) могут оказаться просто не в состоянии вовремя обеспечить ни свои интересы, ни защиту мирного населения подконтрольных Киеву территорий, ни предотвратить гуманитарную катастрофу. Между тем, как только режим падет, ответственность за все происходящее на Украине (в том числе за каждого погибшего) будет нести мировое сообщество в целом, соседи Украины в частности и Россия в особенности. Это не справедливо, но вряд ли кто-то сомневается, что ответственность будет распределена именно так.

Именно поэтому уже сегодня у российского руководства должен быть четкий план действий на упреждение, предусматривающий окончательную ликвидацию киевской хунты уже летом, с моментальной (без периода неопределенности) заменой ее новой адекватной властью.

Почему летом? Потому, что до осени надо не только обеспечить бесперебойный транзит газа в ЕС, но и дать возможность украинским фермерам собрать урожай с минимальными потерями, чтобы не допустить массового голода, в ином случае неизбежного. Да много чего надо успеть сделать до холодов, чтобы на Украине не начался массовый мор населения.

Поэтому надо постараться летом все успеть, и чем раньше, тем лучше. Задача очень сложная, почти невыполнимая, но решить ее надо. Тем более, что в Киеве уже почувствовали слабость хунты и падающую власть готовятся подхватить «цивилизованные» русофобы, бывшие регионалы, демократическая общественность и т.д.

Этим группам власть ни за что отдавать нельзя. Они хуже хунты. Именно они, последовательно меняя друг друга у власти последние 20 лет и привели страну к установлению нацистской диктатуры, которой сдали власть на блюдце с голубой каемкой. И вновь сдадут, поскольку ничего не поняли и ничему не научились. Сегодня Украина не имеет адекватной политической силы, способной взять и удержать власть в стране, не допустить ее дробления на уделы и дальнейшей уже даже не гуманитарной, но цивилизационной катастрофы. Все, кто выставлял свои кандидатуры на политический тендер, за 23 года были опробованы и доказали свою несостоятельность. То есть, даже если общие политические условия вынудят организовать марионеточный переходный режим из резидентов Украины, реальные рычаги управления страной должны находится в руках у генерал-губернатора (которого, впрочем, назвать можно и как-то более нейтрально – важна суть, а не название).

Ну и, наконец, для того, чтобы с Украиной получилось должна быть четко обозначена цель. Россия уже понесла большие жертвы в этом конфликте. Причем эти жертвы не были неизбежны. Они полностью на совести трусливого, ограниченного и вороватого украинского руководства, умудрившегося отдать власть над 45 миллионной страной группе из десятка ничтожеств, поддержанной (в феврале 2014 года) десятком тысяч нацистских боевиков и просто бандитов. Россия еще понесет потери (финансовые и экономические) и они также будут на совести тех, кто отказался выполнить свой долг (президента, премьера, членов правительства, политиков, депутатов от большинства) и подавить «майдан». Ну а большие жертвы в ходе войны могут быть оправданы только большими приобретениями по ее итогам.

Тем более, что задача восстановления границ (когда получится, где получится и как получится) все равно будет стоять перед любой российской властью, независимо от того осознает она это или нет. Не случайно, линия европейской границы СССР в 1945 году практически совпали с западной границей Руси в XII-XIII веках. 700-летнее стремление народа восстановить разрушенное единство не могло быть случайным и не может быть отменено двумя-тремя десятилетиями потрясений.


Ростислав Ищенко, обозреватель МИА «Россия сегодня»

Хунта, прости! Хунта, прощай! | КОНТ