Эмпирический метод и искусство предвидения

25.02.2017г.

http://img2.ntv.ru/home/news/20170102/bandera_vs.jpg


Любая домохозяйка легко предвидит будущее. Например, она без усилий спрогнозирует с точностью до часа время скисания супа или молока (настоящего, а не современного), оставленного в жаркую погоду вне холодильника. Точно так же специалист в области коммунального хозяйства без проблем с высокой точностью определит время начала техногенной катастрофы в городе, коммунальные сети которого не ремонтировались и не обновлялись с момента их создания.

Все эти прогнозы опираются на фундамент знания и опыта. Знание процессов брожения или износостойкости коммунальных сетей позволяет утверждать, что молоко, оставленное на жаре, скиснет, а коммунальные сети, без постоянного ухода и модернизации, развалятся. Опыт же, суммирующий аналогичные случаи, даёт возможность с высокой степенью точности определить период времени, в течение которого должны произойти соответствующие изменения.

При этом непредвиденное изменение внешних факторов не может отменить реализацию прогноза, но в состоянии серьёзно сдвинуть временные рамки. Например, резкое похолодание способно в полтора-два раза затянуть процесс скисания молока. А снижение нагрузки на коммунальные сети в результате депопуляции или деурбанизации может продлить жизнь коммунальных сетей. Однако, если не происходит внутрисистемных изменений (коммунальные сети начали регулярно ремонтировать, в молоке уничтожены кисломолочные бактерии), речь может идти лишь обо отсрочке приговора.

Только изменение одного или нескольких внутрисистемных факторов способно ликвидировать условия в которых прогноз являлся верным. В данном случае речь будет идти о преобразовании (реформировании) системы, в результате которого имеющиеся знания и опыт, описывающие принципы её функционирования, перестают действовать. По сути мы имеем дело уже с другой системой, которая подлежит оценке с иной позиции.

В истории мы можем выделить неоднократные быстрые изменения внутренних условий существования системы, приводившие к резкой смене её реакции на внешние формы воздействия. Например, Россия Петра I Великого и Россия его батюшки Алексея Михайловича Тишайшего – два разных государства, на одной территории и с одним и тем же народом. Принципы государственной организации в результате внутрисистемных изменений (реформ) изменились настолько, что Россия выиграла Северную войну в условиях более жёсткого противодействия, чем велись предыдущие (проигранные Россией) войны на том же направлении.

Аналогичным образом резкое изменение внутренних принципов функционирования системы произошло при Александре II (по сравнению с Россией Николая I). Но здесь государственная власть, успешно решая вопросы модернизации и восстановления международных позиций империи, упустила проблему резкого увеличения политической активности прежде не включённых в политику социальных слоёв, что, в конечном итоге, привело к революции.

Таким образом, внутрисистемные изменения, направленные на решение стоящей перед системой актуальной задачи, могут в процессе решения одной проблемы создать другую. Причём эта, другая, проблема может оказаться как безболезненно решаемой в рамках новой конфигурации системы, так и смертельно опасной для реформируемой системы.

В принципе, любая политическая система в период реформ крайне уязвима для внутренних и внешних воздействий. Это самый опасный для системы период, поскольку разрушающиеся старые взаимодействия не всегда успевают заменяться новыми. Там же, где такая замена происходит вовремя, новые взаимодействия бывают недостаточно устойчивы, хотя бы потому, что всегда существуют большие и влиятельные социальные группы, желающие вернуться к «доброй старине». Аналогичным образом всегда существуют радикальные группировки, желающие ускорить процесс «достижения всеобщего счастья». Для первых реформы слишком быстры и радикальны, для вторых слишком медленны и недостаточны.

Руководствуясь данной теоретической базой, понять происходящее с Украиной и на Украине так же легко, как спрогнозировать прокисание молока.

Коренное отличие режима Порошенко от всех предыдущих заключается в том, что, несмотря на желание власти и элитных группировок оставить всё как было при Януковиче, но без Януковича, Украина вступила в период реформирования своего государственного устройства. Тот момент, что данная реформа глубоко реакционна, а постмайданная власть пытается её всеми силами блокировать, не меняет сущности идущих процессов. Более того, как известно из истории (эмпирический метод) любая незавершённая или своевременно не проведённая реформа создаёт революционную ситуацию.

Режимы Кравчука, Кучмы, Ющенко и Януковича были внутренне устойчивы именно потому, что, рассказывая о реформах, ничего, по сути, не меняли. Украинское государство существовало на базе раздела, присвоения и проедания советского наследия. Кому-то доставалось больше, кому-то меньше, но существовавшая ресурсная база позволяла поддерживать социальную стабильность. Конечно, при таком подходе ресурсная база достаточно быстро сокращалась. Методов борьбы с этой проблемой у власти было три:

• маневрирование между Россией и Западом с целью получения экономических льгот и преференций;
• внешние заимствования;
• сокращение количества финансово-политических группировок, допущенных к разделу пирога.

Отметим, что до конца 2013 года власть если не понимала, то интуитивно чувствовала важность социальной составляющей, поэтому старалась перекладывать основные издержки от нерешаемых экономических проблем не на плечи населения (которому тоже доставалось, но в принципе уровень жизни в столице и стратегически важных областных центрах был достаточно высоким, а в иных местах терпимым), а на плечи раскулачиваемых олигархических группировок. Перераспределение собственности раскулачиваемых позволяло временно удовлетворить потребности системы. А затем наступал черёд следующих.

В этих условиях резко возрастала цена доступа бизнеса к власти. Только участие во власти давало гарантию (хоть и не полностью) от раскулачивания. Начиная с эпохи позднего Кучмы система стремительно эволюционировала в направлении сосредоточения власти и собственности в руках одной группировки. Это хорошо иллюстрируется последовательным формированием и последующим распадом «семей» Кучмы, Ющенко и Януковича.

Если бы не внешнее воздействие, выразившееся в организации майданов, созданная ещё при Кучме система была достаточно стабильной для того, чтобы обеспечить победу клана Кучмы над остальными олигархическими кланами, сосредоточение всей власти и собственности в одних руках. Как результат – моментальное исчезновение возможности микшировать социальные противоречия за счёт раскулачивания «чужих» (их бы просто не осталось) и обвальное нарастание революционного кризиса. В конечном итоге правящий клан был бы разорван левыми и правыми популистами, которые начали бы между собой войну за право управлять Украиной.

Такое развитие событий было возможным и при Ющенко, и при Януковиче. Только внешнее вмешательство в процесс естественного развития украинской системы «пиратской экономики» (захватил/поделил/проел), обусловленное началом геополитической (глобальной) атаки США на Россию привело к последовательным сменам первенствующего клана. Будучи инспирированы извне и замаскированы под революционные выступления, эти смены приводили к ускоренному исчерпанию ограниченных ресурсов системы в ходе всё новых переделов, а также к ухудшению качества управления в результате смены целых слоёв бюрократии, лояльность которой ставилась под сомнение новым режимом.

В свою очередь, стремительное сокращение ресурсной базы и утрата навыков гибкого управления приводили к дальнейшему росту цены власти (в частности, президентского поста) по принципу "победитель получает всё", а также к сохранению в арсенале противостоящих сторон единственного метода – подавления оппонента грубой силой.

Поскольку разложенные силовые структуры не могли рассматриваться как надёжная сила, в цену вошли несистемные боевики. Поскольку же боевиков целенаправленно выращивали и воспитывали нацистские организации и партии, вырос и их внутриполитический вес (не в связи с востребованностью избирателями, но по причине зависимости элиты от их услуг). Именно поэтому нацистских боевиков всё время правления Януковича власть поддерживала и финансировала едва ли не более активно, чем оппозиция.

Это и есть ключевой момент. Уже к началу правления Януковича режим практически исчерпал методы легального господства и начал готовиться к использованию методов террористического управления. Причина проста – внутренний ресурс из-за разных майданов исчерпывался быстрее, чем предполагалось, а привлечение внешнего было ограничено невозможностью дальнейшего проведения политики «многовекторности». С начала 2000-х годов вопрос выбора «с нами или против нас» был поставлен жёстко и Россией и Западом.

Манёвры Януковича, пытавшегося оставить открытыми оба пути, только оттягивали развязку, но не отменяли её. Останься он у власти, он бы всё равно подписал соглашение об ассоциации (этого требовал принцип баланса, на котором базировалась украинская внешняя политика), после чего неизбежным был переход к террористическому правлению, опиравшемуся на неофициальные нацистские «эскадроны смерти», действующие в контакте со спецслужбами и МВД. А дальше всё равно произошёл бы срыв в гражданскую войну, но в условиях худших, чем нынешние, поскольку Янукович бы сохранял власть над Донбассом и Крымом.

Жёсткость противостояния финансово-политических группировок в борьбе за ресурсы и исчерпание ими легальных методов политической борьбы привели к тому, что Янукович был свергнут силовым путём. Ради этого, при помощи Запада были парализованы и разложены силовые структуры, а нацисты наоборот структурированы, организованы, вооружены и легализованы.

Переворот февраля 2014 года стал точкой бифуркации. Во-первых, украинская внешнеполитическая стратегия «многовекторности» была навсегда похоронена. Во-вторых, был катализирован процесс начала гражданской войны. В-третьих, власть вынуждена была отказаться от монополии на насилие в пользу нацистских «эскадронов смерти» или, как их называли на Украине, «добровольческих» и «территориальных» батальонов, со временем влитых в нацгвардию и ВСУ и составивших их наиболее мотивированную и боеспособную часть.

От того, что нацисты формально стали «силовиками», их сущность не изменилась. На Украине произошла «ночь длинных ножей» наоборот. В Германии Гитлер не позволил штурмовикам захватить контроль над армией, ради чего, опираясь на армию, проредил штурмовиков. На Украине штурмовики стали армией, МВД и спецслужбами, поскольку силовые структуры ещё до переворота были разложены настолько, что были не в состоянии не только продиктовать свою волю власти (как это сделали германские генералы) на даже просто оказать нацистам организованное сопротивление. Украинские силовики капитулировали перед нацистами и сами нацифицировались.

Именно поэтому, как было сказано выше, режим Порошенко коренным образом отличается от предшествующих. Он хотел бы жить по тем же правилам, что и Янукович, но не может. Выпущенные на свободу нацисты, которым власть не может противодействовать ни при помощи силовиков (нацифицированы), ни при помощи левой политической альтернативы (ликвидирована) желают не только явочным порядком участвовать во власти на вторых ролях, но реформировать под себя всю систему. Контролирующие высшие государственные посты и парламентские фракции олигархические группы сопротивляются такой реформе, поскольку в её результате потеряют доступ к политическим рычагам, обеспечивающим их финансово-экономическое могущество. Но, как было сказано выше, назревшая и не проведенная вовремя реформа создаёт условия для революции. В нашем случае, для нацистской революции.

Украинская элита сама вырастила и выкормила нацистов, сама, ради их комфорта, устранила с политической арены все альтернативные политические силы, сама передала им в руки контроль над силовыми структурами. При этом, украинская элита расколота и в своей смертельной борьбе друг с другом за власть постоянно прибегает к услугам тех же нацистов.

В этих условиях проблема заключается не в том, состоится ли очередной государственный переворот, знаменующий последний этап нацистской революции, а в том, когда он состоится и кто объединит нацистов и возглавит новый режим.

И опять-таки, вслед за переворотом неизбежна гражданская война по всей Украине. Как видите, схема "олигархи-нацисты-гражданская война" работает в разных видах и сочетаниях, но в любом варианте (от Кучмы до Порошенко). Разница только в том, что Кучма ещё какое-то время мог «управлять по-старому», а Порошенко уже не может. То есть, движение от олигархического правления, через нацистскую диктатуру к гражданской войне – органическая внутренняя суть системы, изменить которую невозможно так же, как нельзя заставить суп не скиснуть на жаре. Изменить ситуацию можно было бы за счёт внешнего воздействия, но такое воздействие требует мобилизации слишком большого количества ресурсов, что, в условиях неисчерпанного глобального противостояния не могут себе позволить ни Россия, ни США, ни ЕС.

Здесь самое время вспомнить минский мир. Всем понятно, что он изначально был невыполним, и поэтому многим неясно зачем же его было заключать.

Минский мир создал условия, в которых мировое сообщество (соглашения подтверждены резолюцией СБ ООН) потребовало от нереформируемой системы реформироваться. Причём требуемая минским миром реформа – единственный шанс Украины уцелеть как государство и не сорваться в пучину гражданской войны.

Но, мы знаем, что у системы нет внутреннего ресурса для реализации положений Минска. Точно так же мы знаем, что системе никто не готов предоставить необходимый для реформирования внешний ресурс. В данной ситуации Украина уже три года является политической головной болью и ресурсной чёрной дырой наших западных друзей и партнёров, которые этот режим создали и несут за него ответственность.

Понимая, чем всё кончится на Украине (а это будет очень страшно), они хотят оттянуть неприятный момент. Но оттянуть момент можно только вкладывая в проект всё большие и большие деньги. Вкладывать деньги в обречённый проект они не хотят. Украинские провокации, призванные сделать Россию стороной конфликта и перебросить на неё ответственность за Украину, цели не достигают. Стенания «бескорыстных» «патриотов» от оппозиции о необходимости срочно спасать из беды братский народ (надо полагать немецкий, которому приходится тратиться на содержание Украины) тоже.

Чем дольше затягивается на Украине неизбежный процесс завершения нацистской революции, тем ужаснее для страны и населения будут последствия и тем более безрадостный пример дружбы с Западом и интеграции в ЕС получит мировое сообщество.

Бросить невозможно, но и нести нет мочи. Главное же, сколько денег в Киев ни закачивай и как его ни поддерживай, а объективные исторические процессы не обмануть. Раз доктор сказал в морг, значит в морг. Это уже поняли и в Киеве, почему там последние месяцы нарастает истерика, а переворота ждут в любой момент даже самые заядлые оптимисты. Это поняли и в Европе, воспользовавшись трамповской паузой в американской внешней политике, чтобы затолкать украинскую проблему куда-то в десятый ряд по приоритетности.

Пока в США не будет достигнут внутриполитический консенсус (либо противостоящие лагеря окончательно не сорвутся в конфронтацию), они не смогут сформулировать стратегические основы перспективной внешней политики новой администрации. Пока не наступит ясность с США, ЕС также будет воздерживаться от резких поворотов. А два-три месяца международно-политической рутины нынешней Украине пережить будет очень трудно.

Ростислав Ищенко