Четвертая Пуническая. Глава первая. Свидетель. Продолжение

Начало
28 августа 2011 Средиземное море .В 80 милях северо-восточнее Триполи. Яркое средиземноморское солнце осветило сине-изумрудные валы центральной части моря, белые барашки подгоняемые легким северным ветром вспыхивали и тут же гасли в расплавленной синеве воды, сливавшейся с горизонтом. Мерно стуча дизелем, небольшой рыбацкий траулер под длинным запятнанным солярным дымом красно-белым полотнищем с золотой эмблемой Святого Павла, неторопливо шел на север. На рубке кораблика встречный ветер трепал меленький трехцветный флажок, наскоро прихваченный к гафелю пластмассовым шнуром.
Державшийся на траверсе кораблика баклан скошенным взглядом разглядывал суденышко. Флаг ему был знаком, сам кораблик тоже – такие он не раз встречал в местных водах, правда на некоторых флаги были зеленого цвета, а на носах были нарисованы глаза, или причудливые надписи. Неряшливый флажок на мачте траулера внимание птицы не привлек, чуть снизившись, она рассматривала контейнер, притянутый талями к бортам, людей вповалку сидевших и лежавших на палубе. На корме суденышка у среза , сразу за контейнером расположились пятеро. Один из них – коренастый голый по пояс мужчина с массивным лысым черепом и глубоко посаженными черными глазами потянулся, проснувшись и сел. Увидев птицу, парящую за кормой он вытащил из- под себя кулек с остатками еды и коротким движением швырнул куски хлеба в воду. Баклан плавно спланировал метрах в десяти в пенный след винта и принялся завтракать. Лысый, повертев шеей, извлек опять же откуда то из под себя бутылку с водой и принялся пить. Зашевелился и сел его сосед, в черной майке и черных солнцезащитных очках, заворочался следующий – невысокий круглолицый мужчина в серой рубахе, потирая лицо сел, привалившись спиной к контейнеру еще один пассажир – седой в синей футболке. Пятый – прикрыв лицо соломенной шляпой по- прежнему лежал неподвижно и, казалось, дремал. Услышав голоса соседей, он заворочался, и вдруг, чертыхнувшись, залез себе под бок и втащил какой то предмет. Щурясь на солнце, висевшее за кормой, он рассматривал находку.
Вот, блин – пуля, мужики.
Точно, смотри ка, подарочек на память, - хохотнул крепыш.
Тю, у меня таких – мешок с хвостиком добавил лысый из-за угла контейнера.
Дайте водички, ребята – попросил седой. В черной майке протянул ему бутылку.
Ну, что, плывем? А где? Эх, был бы у меня Джи Пи Эс – заявил крепыш, я бы определил.
В черной майке шевелил губами что- то подсчитывая, - километров сто-сто десять не меньше прошли уже – сказал он седому соседу. Дай попить тоже.
Где то так – подтвердил коренастый, а пассажир в шляпе, повертев пулю, щелчком отправил ее в кильватерную струю.
Все пятеро еще вчера вечером не верили до конца, что им удастся уплыть из павшего Триполи. Более того, все пятеро не должны были его покинуть и со всеми ними очень хотели повстречаться некоторые из «крыс», и некоторые из тех, кто дудел в дудочки, как знаменитый персонаж из Гаммелена. Вчерашней ночью все они молча смотрели на исчезающий за кормой Триполи, на красные трассы пулеметных очередей, рвавших небо над городом, на бессильно застывшие громады танкеров мертво прошедших по борту. Ряд глыб волнолома, красный глаз маяка и вскипавшая черная ночная вода, толкаемая винтом, с каждой минутой расстояние между ними и берегом увеличивалось. Сначала они негромко переговаривались, стараясь угадать в береговых огнях знакомые места, затем умолкли, переживая каждый свое. У каждого из них там остались друзья, работа, планы, часть их жизни. Место, в которой навсегда заняла война, заставшая их там. Они ранее не были знакомы, хотя и слышали кое- что друг о друге. Теперь же, когда последние огни Таджуры слились в тоненькую световую ниточку на горизонте, пятеро расположились на корме, соорудив из картонок и спасательных жилетов подобие лежаков. Вода журчала в каком то метре от их ног, огоньки сигарет выхватывали из темноты небритые лица.
Первым зашевелился коренастый, - мужики мне дочь тут собрала в дорожку пошамать, давайте ка соорудим ужин что ли?
- Дело, - подхватил седой, извлекая из кожаной сумки несколько пачек галет.
- В черной майке выставил на целлофан стаканчики и с хрустом свернул пробку у бутылки с водой.
«Набаа» – довоенная, мужики.
Коренастый, развернув пакет из фольги, извлек из него несколько кусков запеченной баранины, а крепыш, нарезал ломтями булку черняшки.
Из пластиковой бутылки коренастый разлил по стаканам крепкий самогон. Ну, что, ребята, за жизнь? Давайте, а? Вырвались ведь , е-мае…Сам гнал, двойной, рецепт мой – ну, вздрогнули?
Пятеро опрокинули стаканы, занюхали, зажевали мятым хлебом, отрывали полоски мяса с бараньих ребер… Ну, по второй, мужики? Подсвети, ка, коренастый, привстав над импровизированным столом, наполнял стаканы. Чья- то фигура, пошатываясь, появилась из-за контейнера, на нее шикнули и гость исчез.
По второй. Занюхали, зажевали, закурили. Напряжение последних суток, когда они собрались вместе, понемногу отпускало их, лунная дорожка плясала на черной воде моря, по которому они с каждой минутой уходили все дальше на север.
- Просрали, суки страну, коренастый зло сплюнул за борт. Дебилы, сколько раз говорили им. Все как об стену горох.
Да уж,- задумчиво поддержал разговор в черной майке, умоется сейчас Европа кровью. Такой гадюшник развели.
Мужики, заявил седой – да хрен с ними, выбрались и ладно, у нас вон у самих дурдом Ромашкино.
Ладно, разливай, что ли,- вмешался обладатель соломенной шляпы, вот на кошт еще примите – на целлофан легло несколько шоколадных вафель.
Слушай, ну самогон твой- просто чудо, дашь рецепт? – спросил седой коренастого.
Тот, пожевав чугунной челюстью, согласно кивнул. Ну ка, подсвети ка, корректировщик – обратился он к тому, черной майке, подмигнув. Обладатель зажигалки с диодной подсветкой осветил стаканы.
Давайте помянем мужики, - крепыш привстал, ухватившись за леерную цепочку, отделявшую бак от моря. Всех, кто остался там. Молча выпив, все закурили. Траулер, чуть раскачиваясь в килевой качке, мерно шел на север.
-Слушай, толкнул черного локтем седой, а ты его знаешь? Он кивнул на коренастого.
- Ну лично только здесь познакомились. А слышать слышал. И видел пару раз. Он с крепышом коллеги. Трактористы. Работали в 32м усиленном механизированном колхозе, если слыхал про такой.
-А, протянул седой,- ну то- то, я гляжу, что не дантист он.
- Дантист? – Ну нет, только если на пасху…
Коренастый обернув торс целлофаном, устроился сбоку контейнера в импровизированном спальнике из 2 картонок и нескольких спасательных жилетов. Всего несколько часов назад его и нескольких украинских врачей капитан перегруженного суденышка наотрез отказался пускать на борт. Он и провожавшая его дочь, стояли на пирсе, не зная, что делать пока на причал не выскочил отряд из трех пикапов, набитых повстанцами. Командир их, разглядев девушку, приказал остановить машину и раскинув руки двинулся к ней.
-Анна, да хранит вас Всевышний. Вы? В час ночи тут? В порту?
Два года тому назад, его, когда то выпускника военного училища в Одессе она откачала после тяжелой операции из-за перитонита в Збейском госпитале. Теперь, встретив ее тут, ночью, на причале, он был явно озадачен.
- Ахмед, я папу провожаю в отпуск, а его не пускают на пароход.
Через секунду пистолет уперся в челюсть капитана траулера, а с крайнего пикапа на них уставили крупнокалиберный пулемет.
-Слышишь, ты, сын ишака. Возьмешь этого господина и вот тех, троих тоже на борт. Иначе, клянусь Аллахом, во – первых я расстреляю тебя и всю твою вонючую команду прямо тут, а , во вторых – вы сюда больше никогда не приплывете.
Мальтиец флегматично выслушав гостя ( ему сегодня как минимум раз пять грозили расстрелом) приказал снова подать трап и так коренастый и троица докторов оказались на траулере. «ТРИВНА» - так назывался кораблик, развернулся и пошел к выходу из порта, почти бесшумно скользя по черной воде. Обгоняя его, в небо неслись пунктиры трассеров, с берега доносился грохот автоматов, со звуком электродрелей в «концерт» вступали зенитные пулеметные установки – в районе старого города, похоже, шел бой. Вскоре коренастый уже расположился на корме и все провожали глазами исчезающий берег.
-Слышь, корректировщик, коренастый приподнялся на локте. Не ты ли часом в Адждабии в марте в Вади Рабие грибы собирал? И потом. Под Злитенем как то по соседству видел я мужика, ну вылитый ты.
-Не а, не я. Я дальше Хомса не бывал – ответил в черной майке.
-Ну – ну, протянул коренастый, я так, как брат твой, ну похож один ливиец на тебя был.
- Слышь, мужики, крепыш отсел от контейнера. – Давайте без имен и названий, а то отплыли недалеко, ухов на борту много, да еще и эти пиндосы остановить могут на досмотр. Мало ли кто че наплетет.
-Во. Я того же мнения, верно. Михалыч, - отозвался седой. Не хватало нам опять доказывать, что мы не северные олени .Или верблюды сурманские.
-Верно, да и спать пора, мужики, сутки на ногах.
-Кто как, так а я- все полтора – заявил крепыш, подстраивая под спину спасательный жилет.
Все стихло на корме. Ослепительно яркие и четкие звезды рассыпались по ночному куполу неба. Мерно постукивал дизель. На всем пространстве центральной части Средиземного моря не было ни единого огонька и, казалось, траулер двигался в абсолютной пустоте расцвеченной звездами.
В черной майке дождался пока на мостике все стихло, тихо поднялся по лестнице наверх и, подтянувшись, сорвал тряпицу красно-черно-зеленого цвета, наскоро примотанную к антенне.
«Я васх, я зифт[1],- плюнув в ткань, он скомкал ее и бросил в черную вязкую тьму за борт, где море, блеснув в ответ фосфором, бесшумно проглотило не успевший даже расправиться комок…

Продолжение

---

[1] Грязь, дрянь (лив.) Прим.автора.